Грамматика фантазии. Введение в искусство придумывания историй

Этот жест-показ не импровизация, а апроприация. Ребенок наверняка видел передававшуюся по телевидению рекламу фирмы кондитерских изделий: две руки хлопают в ладоши, и, пока они разводятся в стороны, между ними появляется название рекламируемых конфет. Ребенок извлек этот жест из памяти и своеобразно, по-своему, его воспроизвел: рекламное значение отбросил, воспринял "сообщение" лишь в его имманентном, непредусмотренном значении, как показ длины слова с помощью жеста. Порой не знаешь, чему учится ребенок, сидя перед экраном телевизора. Никогда не следует поэтому недооценивать способность ребенка творчески реагировать на увиденное.

В определенный момент придумываемая история подвергается цензуре - ее осуществляет культурная модель. Ребенок определяет как "плохие" те слова, которые считаются неприличными дома. "Плохими" их считают родители и внушают ему это. Но сейчас, во время сочинения истории, ребенка окружает такая атмосфера, которая располагает к преодолению определенных ограничений: никто не подавляет его инстинктов, даже если он будет употреблять "плохие" слова, его не станут ругать. В этой связи самым поразительным было то, что под конец юные авторы рассказа от употребления известного рода слов, произносившихся ими вначале, полностью отказались.

"Плохие" слова, на которые ребенок наталкивается в своем поиске, "у-у-уф!", "отстань!" - согласно репрессивной мерке плохими не считаются; однако это слова отчуждающие, обидные, слова, не помогающие приобретать друзей, проводить вместе время, вместе играть. Они - антонимы не абстрактно "хороших" слов, а слов "добрых и ласковых". Так родилась новая категория слов, в которой выявляют себя новые понятия, впитываемые ребенком в школе. Вот чего достиг интеллект, реагируя на им же созданные образы, давая им оценку, управляя ассоциациями, - и все это при активном участии введенной в действие ребячьей личности. Ясно также, почему словечко "Чао!" непременно розовое: розовый цвет нежный, тонкий, неагрессивный. Цвет - показатель сущности. И все-таки жаль, что мы не спросили у мальчика: "А почему розовое?" Ответ его разъяснил бы нам что-то такое, чего мы не знали и что узнать теперь уже невозможно.

4

БИНОМ ФАНТАЗИИ

Мы видели, как тема для фантазии - отправная точка рассказа - возникла из одного-единственного слова. Но то был, скорее, оптический обман. В действительности для возникновения искры одного электрического заряда недостаточно - нужно, чтобы их было два. Одно слово ("Буффало. И название сработало..." - говорит Монтале) оживает лишь тогда, когда оно встречает другое, его провоцирующее, заставляющее сойти с рельсов привычки, раскрыть новые смысловые возможности. Нет жизни без борьбы. Воображение отнюдь не составляет некую обособленную часть ума, оно - сам ум, одно с ним целое и реализуется путем одних и тех же приемов в самых различных областях. Ум же рождается в борьбе, а не в покое. Анри Валлон в своей работе "Истоки мышления у детей"* пишет, что мысль возникает из парных понятий. Понятие "мягкий" появляется не до и не после появления понятия "жесткий", а одновременно с ним, в процессе их столкновения, который и есть созидание. "Основа мысли - это ее двойственная структура, а не составляющие ее отдельные элементы. Пара, двойка, возникла раньше, чем единичный элемент".

______________

* См. А.Валлон. От мысли к действию. М., 1956.

Итак, вначале было противопоставление. Того же мнения придерживается Поль Кли, когда пишет в своей "Теории формы и изображения", что "понятие немыслимо без своей противоположности; не существует понятий самих по себе, как правило, мы имеем дело с "биномами понятий"".

Рассказ может возникнуть лишь из "бинома фантазии".

"Конь - пес", в сущности, не представляет собой "бинома фантазии". Это всего лишь простая ассоциация внутри одного вида животных. При упоминании этих двух четвероногих воображение остается безразличным. Это - аккорд типа терции мажор, и ничего заманчивого он не сулит.

Надо, чтобы два слова разделяла известная дистанция, чтобы одно было достаточно чуждым другому, чтобы соседство их было сколько-нибудь необычным, - только тогда воображение будет вынуждено активизироваться, стремясь установить между указанными словами родство, создать единое, в данном случае фантастическое, целое, в котором оба чужеродных элемента могли бы сосуществовать. Вот почему хорошо, когда "бином фантазии" определяется случаем. Пусть два слова будут продиктованы двумя детьми так, чтобы один не знал, что сказал другой; или можно прибегнуть к жеребьевке, или пусть ребенок, не умеющий читать, ткнет пальцем в далеко отстоящие друг от друга страницы словаря.