Грамота самозванца

Всей компанией – шумной, молодой и задиристой – завалили в расположенный неподалеку кабачок «У моста».

– Вина! – едва войдя, закричал маркиз. – На всех! И – самого лучшего.

– Есть красное бордосское, принести?

– Тащи, тащи, трактирщик! Да не забудь про закуску – спаржу, сыр, салат!

Выпили, пошла беседа – если было можно так назвать поднявшийся всеобщий гвалт, впрочем частенько прерываемый тостами за здоровье маркиза.

Улучив момент, Иван подсел к нему ближе и завел разговор о судейских чиновниках, пожаловавшись на произвол, который они творят, не считаясь ни с титулом, ни с древностью рода.

– Вот-вот, совсем обнаглели! – с азартом поддержал тему де Полиньяк. – Совсем краев не видят, сволочи. Так они и тебя успели достать, дружище?

– Ничего. – Иван сжал кулаки. – Я тоже их скоро достану, есть одна задумка.

– Ну-ка, ну-ка? – Маркиз явно заинтересовался. – Признаться, и я всю жизнь мечтал насолить судейским.

Ага, мечтал, как же! – про себя усмехнулся Иван. Говори, говори… Судя по содержанию письма, ты сейчас еще и не такие песни петь будешь!

– Вот что. – Он со всей серьезностью посмотрел на маркиза. – Послезавтра, в пятницу, насоливший мне помощник парижского бальи уезжает восвояси. Не один – везет преступника, какую-то важную птицу. Вот бы устроить так, чтоб эта птичка вылетела из клетки! Тогда уж судейскому – полный каюк! Не будет больше ни наглеть, ни допекать солидных людей разными гнусными вопросами.

– Хорошая идея, клянусь святым Николаем! – с жаром поддержал де Полиньяк. – Только вот как ее выполнить? Не хотелось бы стрелять в стражников – это уже чистым разбоем попахивает.

– А стрелять ни в кого и не надо! Слушай сюда… Есть у тебя знакомые продажные девки?

Судейский чиновник месье Ален Дюпре, сидя на облучке рядом с возницей, предвкушал будущую победу. Да-да, победу, ибо только он один – один! – смог ухватить ниточку заговора, ведущего страшно подумать куда! Тюремная карета – вполне надежный приземистый экипаж на стальных осях – неторопливо переваливалась на ухабах. Впереди скакали шестеро всадников из ордонансной королевской роты и столько же ехало позади, вдыхая поднимавшуюся из-под колес и копыт дорожную пыль. Жарко. Проклятое солнце. И проклятая пыль.

– Н-но, милые. – Возница подогнал лошадей.

– Быстрее, – приказал Дюпре. – Мы должны быть в Лизье затемно.

– Будем, господин помощник лейтенанта. Н-но!

Скакавшие впереди всадники удалились от кареты на вполне приличное расстояние, но командовавший ими капрал, оглянувшись, велел придержать коней.

– Чего встали? – когда карета подъехала ближе, недовольно осведомился судейский.

Капрал весело блеснул зубами:

– Думаю, не слишком ли быстро едут мои парни?

– Нет, не быстро, – отмахнулся Дюпре. – Держитесь лишь на дистанции видимости. И повнимательней поглядывайте по сторонам. От местных уродов можно всего ожидать.

– Слушаюсь, господин помощник.

Почтительно кивнув, капрал махнул своим, и охранники быстро умчались вперед, подняв тучу пыли. Собственно, пыль-то и являлась основной причиной недовольства Дюпре – что за радость скрипеть ею на зубах? Поехал бы впереди, да вот беда, не слишком-то умело судейский держался в седле – боялся насмешек. Потому и притулился тут, на облучке вместе с возницей, якобы в целях наилучшей охраны преступника. Не простой был преступник – ниточка! Обращаться с ним следовало вежливо, во-первых – дворянин, а во-вторых – кто знает, как оно еще все там, в Париже, обернется? Разрешит ли государь подвергнуть преступника пыткам? Или просто сгноит в казематах какой-нибудь крепости от греха подальше, а то и вообще отпустит, решив проявить показную милость. С таким государем, как славный король Анри, всего можно ожидать. Говорят, этот бывший гугенот несколько раз менял веру! «Париж стоит мессы!» – не зря ведь приписывают ему эти слова. О, святой Николай! Устрашившись собственных мыслей, чиновник перекрестился на шпиль деревенской колокольни.

Дорога тянулась посреди ровной изумрудно-зеленой равнины, с тучными пастбищами и полями, засеянными пшеницей и люцерной. Повсюду, насколько хватало глаз, виднелись разноцветные цветы – нежно-синие колокольчики, васильки, фиалки и – почти повсеместно – желтые одуванчики и пылающе-красные маки. Пейзаж успокаивал – уж в этой-то пасторали трудно было себе представить таящихся в засаде разбойников. Да и негде им таиться было – кругом поля, луга да резкие полоски вязов. Правда, впереди, примерно в двух лье, синел небольшой лесок – как раз в нем-то и скрылись передовые всадники охраны. Ну и правильно, нечего тут пылить перед самым носом!

Капрал – дядюшка Оноре, как звали его солдаты, – несколько приотстал по причине насквозь житейского свойства: заворотив в подходящие кусты коня, спешился, развязал гульфик…

И тут же услышал нарастающий топот копыт – видать, возвращался кто-то из своих. Тьфу ты, черт! Неужто случилось что?

– Ну? – Застегнув штаны, капрал хмуро взглянул на солдата. – Что там у вас, Франсуа?

– Осмелюсь доложить – девки, господин капрал.

– Девки? – Капрал распушил усы. – И чего они делают?