Грамота самозванца

– О-ля-ля! Именно так и сказали. Ну и язык у вас… Не обижайтесь.

– Ну, что, Прохор? – присев у сундучка, обернулся Иван. – Посмотрим, чем нас порадовал Андрей Петрович? Кажется, тут замков нет… А не открывается!

– Там, сбоку, должна быть особая кнопка, – подсказал Жан-Поль. – Я не открывал, не думайте. Но, честно сказать, любопытством терзался!

– Что ж…

Ивану, конечно, хотелось открыть сундук без лишних глаз, но… потом пришлось бы что-то придумывать для Жан-Поля, а насчет него имелись теперь кое-какие планы. К тому же, если бы в сундуке имелось нечто такое этакое, люди Ртищева уж никак не оставили бы его нормандцу.

– Опа!

Сбоку и в самом деле оказалась кнопка. Чуть слышно щелкнула пружина, крышка откинулась…

– Ну, ничего себе! – ахнул Жан-Поль, увидев золотые и серебряные монеты. – Тут по крайней мере на пару десятков ливров!

– Это очень много?

– Для кого как. – Нормандец усмехнулся. – Но для вас, наверное, много. Неплохой сундучок. Его прислал ваш покровитель?

– Земляк.

– Ага, понятно. Мне б таких земляков.

Иван поднял глаза:

– Знаешь, Жан-Поль, я бы хотел поговорить с тобой о нормандских монастырях.

– О чем, о чем? – Нормандец удивленно хлопнул ресницами и признался: – Уж от кого-кого, а от тебя, Иван, я никак не ожидал такого вопроса!

– И тем не менее…

– Что ж. – Жан-Поль развел руками. – Изволь.

Митрий явился в свои апартаменты раньше ребят и, запалив свечу, утомленно растянулся на узкой кровати с подложенным вместо одной из ножек камнем. Разговаривать с пикардийцем Робером – все равно что таскать камни на крутую горку – семь потов сойдет! Робер и говорить-то толком не умел, щедро перемежая и без того не очень-то внятную речь целым потоком «как бы», «короче», «это самое» и прочих слов-паразитов, служивших тупым невеждам для облегчения коммуникации, которую они вовсе не облегчали а, наоборот, делали весьма затруднительной. Митрий едва пробился через частокол подобных фраз и междометий. А как пикардиец отвечал на вопросы! «Да нет», «ну, это самое, может быть», «как бы есть».

– Господи! Да объясни ж ты мне наконец, что значит «как бы есть»? – не выдержав, кричал Митька. – Так имеется у вас большое старинное аббатство или нет?

– Да, как бы сказать, наверное, это самое, короче, что-то такое есть. В Амьене точно есть – собор, такая громадина…

– Так аббатство или собор?

– Короче, собор. И как бы аббатство.

Тьфу! Вот и попробуй пойми!

Хорошо хоть Иван с Прохором добились от Жан-Поля куда большего! Короче, это самое, как бы узнали. Лягушки в прудах этак вот «как-бы-квакают», а не люди!

– В общем, так, – выслушав Митьку, кивнул Иван. – Давай-ка, запиши все, что вызнали. Посидим, подумаем. После запись сожжем.

А получилось следующее: крупных старинных монастырей – аббатств – на севере насчитывалось вовсе не много, гораздо больше было мелких или больших, но не таких уж старинных. Самого пристального внимания были, несомненно, достойны аббатство Фонтенель, аббатство Савиньи, мужской и женский монастыри в Кане, аббатство Гингам в Бретани и аббатство на горе Сен-Мишель.

Расположенный в дельте Сены монастырь Фонтенель принадлежал монахам-бенедиктинцам, как и Сен-Мишель, Савиньи относился к цистерианским обителям, а в Гингаме всем заправляли августинцы. Кому же принадлежали аббатства в древней столице Нормандии – Кане, – Жан-Поль, увы, не помнил. Кажется, бернардинцам.

Иван обхватил голову руками:

– Теперь бы еще узнать, чем они друг от друга отличаются, эти бернардирцы, августинцы и прочие.

– О! – Митька на французский манер закинул ногу на ногу. – Тут и знать нечего. Начнем по порядку. Августинцы – монашеский орден, приписывающий свое основание блаженному Августину. Очень древний орден, нищенствующий, там есть черные монахи, белые монахи, какие-то босоногие братья-отшельники… В общем, нестяжатели – так получается… Францисканцы. Созданы святым Франциском Ассизским, тоже бедные, бедность – одно из их основных правил. Участвуют в инквизиции, преподают в университетах, странствуют, проповедуя слово Божье. Монастырей у них мало. Теперь цистерцианцы – эти богаты, влиятельны, многочисленны… Из них как раз и выделились бернардинцы… есть еще доминиканцы… но в Северной Франции у них монастырей нет. И, наконец, бенедиктинцы. Тоже древний орден. Много монастырей, послушание, воздержанность. Пожалуй, все. Не знаю, правда, чем все эти сведения могут нам помочь?

– Может, и не помогут, – усмехнулся Иван. – Но и не будут лишними. Ты же сам все время твердишь, что лишних знаний не бывает.

– Это верно! – улыбнулся Митрий. – Я спущусь к булочнику? А то что-то так есть хочется, аж просто выпить нечего!

– Ну, вино мы найдем! – расхохотался Иван. – У Жан-Поля был где-то заныкан кувшинчик. А за едой, изволь, сходи… Вот тебе деньги.

– Ого! – Отрок подкинул на ладони большую серебряную монету. – Откель серебришко?

– Ртищева подарок. Не на баловство – на дело.

– Оно понятно, что на дело, – несколько обиделся Митька. – Спаси Бог Андрея Петровича. Так я пошел?

– Давай. Смотри только, недолго.