Грамота

На печку столько ребят залезало, что Емелю еле видно было из-под них. И с таким веселым грузом печка вокруг детского сада ездила.

А потом Емеля, Кощейчик и Бабешка-Ягешка учиться шли. Потому что Ирина Вениаминовна на своем мотоцикле приезжала.

И вот сейчас она тоже приехала. Она сказала:

— Сегодня у нас будет очень важное занятие. Мы будем предметы от слов отделять.

— Очень просто, — ответила Бабешка-Ягешка. — Возьмем какой-нибудь предмет, например книгу, и будем ее так трясти, чтобы из нее слова посыпались.

— Нет, — сказала Ирина Вениаминовна, — никого мы трясти не будем. Мы будем смотреть и думать.

— Куда мы будем смотреть? — спросил Кощейчик. — И о чем мы будем думать?

— Мы будем смотреть в окно на улицу и будем думать о том, что мы увидим, — сказала Ирина Вениаминовна.

— А что мы будем думать о том, что мы увидим? — пристала Бабешка-Ягешка.

— Мы будем думать, что за окном есть разные предметы: одушевленные и неодушевленные. Одушевленные — это живые, которые ходят, дышат, прыгают. И неодушевленные, которые не дышат, не прыгают и не ходят. Вот, например, троллейбус—одушевленный предмет?

— Конечно, — сказал Емеля. — Он и ходит, и дышит, и прыгает, потому что битком набит. Из него даже пар идет.

— Пар не из него идет, — сказала Бабешка-Ягешка. — А из пассажиров. Это они в троллейбусе и дышат и прыгают.

— А почему это они в троллейбусе прыгают? — удивился Кощейчик.

— Ухабов много, — объяснил Емеля. — Дорогу ремонтируют.

— Вот вы и сами разобрались, — сказала Ирина Вениаминовна. — Действительно, троллейбус — неодушевленный предмет, а пассажиры — одушевленный. Если предмет одушевленный, про него говорят «кто», если неодушевленный, про него говорят «что». Сейчас я буду вам называть разные слова, а вы говорите мне, одушевленные они или нет.

— Давайте, Ирина Вениаминовна.

— Грузовик.

— Неодушевленный.

— Кошка.

— Одушевленный.

— Забор.

— Неодушевленный.

— Николай Рабинович.

— Когда как, — сказал Емеля. — Он иногда одушевленный, когда работает. А иногда неодушевленный, когда спит.

— Он всегда одушевленный, — не согласилась учительница.

— Дядя Коля очень одушевленный, — сказал Кощейчик. — Он мне килограмм гаек подарил.

— А вон я вижу одушевленный стог сена! — сказала Бабешка-Ягешка.

— Сено не может быть одушевленным, — возразила Ирина Вениаминовна. — Оно не дышит и не прыгает.

— Еще как дышит и еще как прыгает! — закричала Бабешка-Ягешка. — Да вы сами посмотрите.

Все стали внимательно смотреть. Действительно, стог сена на маленьких толстых ножках тихонечко двигался вдоль забора. Забор был из тонких реек, и все, что случалось на улице, было хорошо видно.

Вот стог сделал еще несколько шажков вдоль забора, и тут к нему подошла беспризорная коза и молодой ослик из соседнего детскокатательного кооператива.

Они стали кусать сено. А стог начал от них отступать. А они стали наступать. А стог стал отступать. И наступил на водопроводчика дядю Колю Рабиновича, который вечно около этого забора спал.

Дядя Коля как подпрыгнет! Стог как подлетит! Из дяди Коли гайки так и посыпались во все стороны. А стог как побежит, как закричит:

— Караул! Спасите! Помогите! — и из него солома во все стороны так и полетела. А из-под соломы появилась кандидат педагогических наук тов. Кнопкина в полосатой кофте. Она бежала, бежала, добежала до неодушевленного автобуса, прыгнула в него и исчезла за неодушевленным поворотом.

— Вот видите, — сказала Бабешка-Ягешка, — а вы говорите, что стог неодушевленный.

— Странно, — удивилась Ирина Вениаминовна. — Мне кажется, я где-то видела эту полосатую гражданку, на каком-то совещании.

— А дядя Коля какой одушевленный! — сказал Кощейчик. — Я пойду помогу ему гайки собирать.

— Стой, стой! — сказала Ирина Вениаминовна. — Задержите его. Продолжаем занятия.

Емеля ухватил Кощейчика за пояс, но остановить не сумел. За Емелю ухватилась Бабешка-Ягешка. За Ягешку Ирина Вениаминовна. А Кощейчик шел себе и шел. Они только сзади него подметками шебуршали.

Тут еще дети за Кощейчика начали хвататься. Целый такой паровозик получился. Но остановить его не удалось. Он так и дошел до дяди Коли водопроводчика вместе с ними и собрал все гайки до одной.

Тогда дядя Коля показал Кощейчику и всем остальным свою распахнутую грудь.

— Вот, — сказа он, — полюбуйтесь.

Все стали любоваться и увидели, что на груди у дяди отпечаталась женская туфля на очень остром каблуке. А еще Ирина Вениаминовна прочитала два предложения:

«Выхожу один я на дорогу», и

«Эх, яблочко, куда ты ко…».

После этого Ирина Вениаминовна и остальные дети с трудом смогли затолкать Кощейчика в комнату для занятий.

И тогда Ирина Вениаминовна продолжила:

— Сейчас мы будем играть. Я буду говорить слова, называть предметы, а вы будете мне их показывать. Понятно?

— Понятно!! — закричали Кощейчик, Бабешка-Ягешка и Емеля.

— Итак… мячик…

Все трое показали пальцами на мячик в углу.

— Потолок…

Все показали.

— Пол…

Опять же показали.

— Правильно, — сказала Ирина Вениаминовна.

Ученики никуда не показали.

— Что же вы? — спросила Ирина Вениаминовна. — Я же сказала ПРА-ВИЛЬ-НО.