Грань

Округ Колумбия приютил множество подобных организаций и подразделений правительственных органов. Иногда это даже создает проблемы с пространством. Парковка в том же Лэнгли, например, слишком маленькая. Порой, когда у меня назначена встреча в штаб-квартире ЦРУ, машину приходится оставлять в ста с лишним метрах от входа. Но еще серьезнее проблема безопасности. Любому, начиная от последнего блогера в Интернете и заканчивая экспертами Моссада или Аль-Каиды, известны здания, где базируются АНБ, НРО и ЦРУ. А вот такие «фирмы», как наша, ухитряются в той или иной степени сохранять анонимность.

В гараже меня встретил Билли, и я попросил его основательно проверить машину Гарсии. Она ведь простояла без присмотра на многоярусной стоянке рядом с вокзалом несколько часов, пока я занимался ловлей Лавинга на живца.

— По дороге сюда я остановился и провел быстрое сканирование. Не нашел ничего активного. Но тебе придется просмотреть ее как следует.

Существует много типов «жучков», которые имеют встроенные таймеры, автоматически включающие их через несколько часов, а порой и недель после установки. Необходимо весьма сложное оборудование, чтобы найти их не по испускаемым сигналам, а по микроскопическим источникам электричества.

— Не сомневайся, Корт, — ответил долговязый механик. — Я поручу это своему лучшему специалисту.

Я посмотрел на него. С виду он напоминал шофера-дальнобойщика, только что вылезшего из-за руля своего тягача «петербилт».

Выйдя из гаража, я купил в соседнем киоске толстый кусок ростбифа на белом хлебе, сдобренный горчицей и маринованным огурчиком, и черный кофе. Потом направился к себе в офис. Наш вестибюль выглядел вызывающе неприветливо с чахлой пальмой в кадке, плакатом, изображавшим довольные физиономии мужчины и женщины, якобы только что получивших ссуду на ипотеку, и доской, где самоклеющимися буквами были обозначены названия шести разномастных компаний, хотя ни одна из них на самом деле не существовала. Я кивнул двум охранникам, за чьей стойкой, скрытый от посторонних, хранился целый арсенал разнообразного оружия, показал глаз и отпечаток большого пальца в отверстие стеновой панели и вошел, поднявшись по ступенькам.

Перед входом в кабинет сидела Барбара — та самая, наполовину моя секретарша. Она вскинула голову и подала мне листки с принятыми сообщениями. Сухопарая, средних лет женщина намеренно сделала вид, что не замечает стакана с кофе в моей руке. Я знал она недоумевает, почему я не пью тот напиток, что каждый день варит она сама для обитателей всего этажа. Могла бы давно догадаться: ее кофе мне не нравился, потому что Барбара делала его на редкость плохо.

Казалось, свои темные с проседью волосы она заморозила в какой-то специальной форме. Хотя я прекрасно понимал, с помощью чего на самом деле достигался такой результат — фена и огромного количества лака.

Поскольку наша организация функционировала круглосуточно, в здании всегда находился кто-то из вспомогательного персонала, но при этом ни одна, даже самая младшая помощница не обязана была работать больше сорока часов в неделю. Никогда не занимаясь подсчетами специально, я полагал, что Барбара эту норму превышала почти вдвое.

— Мне нравится выходить на службу в выходные, — иногда поясняла она. — В такие дни обычно спокойнее.

Для кого спокойнее, а кто-то только что вывалялся в грязи под пулями хорошо обученного снайпера.

Усевшись за стол, я сначала съел огурчик, а потом откусил огромный кусок сандвича, действительно огромный — так я ел, только если меня никто не видел. И запил его глотком горячего, крепкого, очень хорошего кофе.

В промежутке я позвонил Лайлу Ахмаду в «Хиллсайд Инн».

— Доложите обстановку.

— Все под контролем. Мы с Гарсией по очереди совершаем обходы примерно каждые двадцать минут.

— Кто-нибудь звонил? Вообще никто? Даже из службы размещения, например?

— Нет, — ответил он, не вдаваясь в подробности.

Семья Ахмада жила в одной из стран Ближнего Востока, поэтому он, вероятно, был мусульманином, хотя это вовсе не обязательно. В отличие от многих своих соплеменников-арабов Ахмад, казалось, не придавал этому никакого значения и не пытался объяснять свои взгляды или религиозные убеждения. Да это было и ни к чему. Подавляющее число тех, кто пытался убить, например, меня, были христианами, иудеями или вовсе атеистами.

— Как там наши клиенты?

— С ними все хорошо.

Хотя по некоторым его обертонам я догадался, что они, вероятно, нервничают, скучают или тоскуют, но он не может мне об этом сказать, стоя от них в трех метрах. До меня глухо доносился голос комментатора бейсбольного матча, а потом я услышала реплику Джоанн, которая разговаривала с сестрой:

— Что ж, конечно. Мне только казалось… Впрочем, если считаешь это необходимым…

Моя мать порой изъяснялась такими же фразами.

— Я буду у вас, чтобы продолжить путь к явочному дому, примерно через сорок пять минут.

— Вас понял, сэр.