Грань бездны

– Бобровски! – зычным голосом прокричал я, внося свою лепту в запугивание противников, деморализовать которых было не в пример легче, чем кабальеро. – С тобой говорю я – настоящий шкипер этого бронеката Еремей Проныра Третий! Не знаю, что наплел тебе дон Балтазар, но я до сих пор жив и пришел предъявить ему свои права на «Гольфстрим»! И, как видишь, мы с моей командой настроены идти до конца! Это не твоя война, Чеслав! Так что не советую тебе вставать между мной и команданте! Раз ты дорожишь жизнями своих людей, делай так, как говорит северянин, потому что если он начнет драку, мне его уже не остановить! А вам и подавно – он передавит вас как щенков! Сейчас я сойду на палубу, Чеслав! И когда это случится, ты дашь нам свой окончательный ответ! Время пошло!

Ступив на лестницу, я начал спускаться с мачты. Бравировать, скатываясь вниз подобно Убби, не стал. Просто хотел подарить гербоносцу время на раздумья, да и не в той я был форме, чтобы проделывать такие трюки.

Мое дерзкое заявление и два мертвых гвардейца у подножия мачты являлись красноречивыми аргументами в пользу того, что мы не блефуем. Бобровски был достаточно здравомыслящим человеком, чтобы не встревать в этот конфликт. Тем более что в утрате истребителя все равно обвинят не его, а Кавалькаду, которая обеспечивала безопасность бронеката и перевозимого им груза.

Как и ожидалось, Чеслав меня не подвел. Не успел я ступить на палубные доски, как он прокричал:

– Ладно, Проныра, твоя взяла! Владычица прислала меня сюда не затем, чтобы драться с тобой и твоей чокнутой бандой! Для этого здесь гвардейцев полно! Вот с ними и разбирайтесь! А мы, так уж и быть, проваливаем… – И обратился к явно обрадованным его ответом грузчикам и перевозчикам: – Слышали, парни, что сказано? Это не наша война, так что бросайте свои железяки, и пошли отсюда!.. Опускай трап, Проныра! Мы уходим!

– Ишь чего захотел: трап ему подавай! – рассердился я. – Обойдешься! Мы его не для того подняли, чтобы открывать его по вашему первому требованию! Если решили бежать, значит, чешите на нос, перелазьте через борт и скатывайтесь по броне на землю. Или вас что, даже таким элементарным вещам учить надо?

– А как же! – угрюмо проронил Чеслав, присоединяясь к сложившим оружие «молотобойцам». – Меня, к твоему сведению, еще никогда с моего бронеката не изгоняли, поэтому откуда мне знать, как с него убегать?

– Да пошевеливайтесь! – напутствовал я двинувших на носовую палубу капитулянтов. – Не успеете удрать до того, как истребитель тронется, пеняйте на себя!

И, наскоро осмотревшись, с превеликим удовольствием вернулся к исполнению своих шкиперских обязанностей…

Глава 18

Ну здравствуй, стало быть, мой старый иностальной друг! Вот и возвратился твой блудный шкипер! И неважно, что теперь ты изменился до неузнаваемости, а я превратился из перевозчика в отъявленного корсара. Несмотря ни на что, Еремей Проныра Третий все равно рад тебя видеть. Как, надеюсь, и ты – меня. А раз так, значит, нам с тобой будет легко заново обрести взаимопонимание…

Между тем за пределами бронеката поднялась нешуточная суета. Наиболее лаконичное и емкое определение ей дал Убби, когда, глянув в бортовые бойницы, злорадно процедил:

– Забегали, песьи дети!

И не только забегали, но и заорали, а также запрыгали и забренчали оружием. Опростоволосившиеся гвардейцы пустили в ход все доступные им средства, начиная от банальных угроз и заканчивая попытками взять истребитель штурмом. Делалось это с помощью приставных лестниц, под прикрытием влезших на осветительные эстакады стрелков с карабинами и пистолетами.

Спустившийся с мачты следом за мной Гуго был без промедления отправлен в моторный отсек. Ему поручалось, не дожидаясь моей команды, дать Неутомимому Трудяге полный ход сразу, как только Сенатор разберется со всеми незнакомыми тягами и рычагами.

Долорес и Физз остались на марсовой площадке, чье ограждение было укреплено и приспособлено для защиты от стрел. Так что прячась за ним, Малабонита уже не представляла собой легкую мишень, какой она была прежде, сидя на открытом всем ветрам марсе буксира. Ей предстояло по мере сил отстреливаться от взбирающихся на эстакады кабальеро, а также наблюдать, с какого борта они приставляют к бронекату стремянки, и сообщать об этом Сандаваргу. Варан мешался под ногами у своей «хоспоши», но снимать его с мачты было некогда, а сам он не мог спуститься по такой крутой лестнице.