Грань безумия

– И часовня эта, – задумчиво продолжал Граве, явно уже не слушая Таганцева. – Теперь застряло в голове, не выбьешь никаким алкоголем и марафетом, как советовал наш покойный спутник Керя. А я так не люблю, когда от важной цели отвлекает ненужная информация. Но это ерунда – я почти уверен, что в пресловутую часовню я еще вернусь. А ты, Коленька, извини.

Граве быстро поднял карабин, и Таганцева ударила в грудь яркая ледяная вспышка. Легкие словно онемели, Таганцев упал на спину, рядом с мертвым пилотом аэросаней.

– Мне очень жаль, – сказал Граве. Таганцев пытался найти его взглядом, но бывший комкор был вне поля зрения, а в глаза к тому же било солнце. – Мне правда очень жаль. Возможно, существовал совершенно иной вариант развития событий, но теперь у меня есть транспорт, я попытаюсь добраться до города и найти там своего резидента. Всегда приходится чем-то жертвовать, Коленька. И да, покойный Керя был прав. Я не японский шпион. Правильнее называть меня фашистской мордой, хотя фашисты – это все же итальянцы, а я работаю на разведку рейха.

Таганцев слышал, как провернулся и затарахтел пропеллер аэросаней. Развернувшись чуть дальше, они промчались мимо, звук постепенно замирал. Таганцев наконец сумел немного повернуть голову и понял, что лежит в огромной расплывающейся луже крови.

Ни тепла, ни холода он не чувствовал, зато услышал, как через лес к просеке идет кто-то тяжелый и неуклюжий.

Идет, не выбирая дороги, натыкаясь на ветви и обламывая их.

Святослав Логинов Вымертский тракт

– Господин, позвольте сопровождать вас…

Уже неделю Раллиху не попадались придорожные гостиницы и даже харчевни. Три дня назад он миновал последнее поселение, ощетинившееся высоким частоколом. Дальше начинались места вовсе дикие, носившие говорящее название Вымерт. Тем более странно было встретить здесь одинокого путника, шагавшего по остаткам некогда мощёного тракта.

– Боишься разбойников?

– Что вы! Бандитских шаек здесь нет, они сами боятся нечисти.

– Это уже интересно! Разумеется, ты можешь составить мне компанию и заодно рассказать о дьявольских отродьях, которых ты не боишься, хотя они распугали окрестных бандитов. Надеюсь, я не услышу леденящих историй о Белой Даме. Эти легенды изрядно надоели мне за последнее время.

– Помилуйте, откуда взяться Белой Даме в этой глуши? Мадам весьма деликатна и любит хорошее общество. Хотя о ней больше пустых разговоров, чем реальных известий.

– А ты, оказывается, веришь в Белую Даму?

– Зачем верить? Я лишь не отрицаю её существование. Порой над лесом что-то пролетает, но скорей всего это не она.

– Бандитов ты не боишься, Белой Дамы тоже. Так чего ты опасаешься в здешней глуши?

– Тут водится много всякой дряни. Прежде всего – оборотни. Хотя луна сейчас не в той фазе, так что оборотни не появятся ещё несколько дней.

– Путник с мечом боится завшивевшего волка?

– Прежде всего, добрый господин, здесь не столичный округ. Это там, стоит объявиться волколаку, на облаву выходит под сотню рыцарей и егерей. Тут ни тех, ни других нет, и в лунные ночи оборотни сбиваются в стаи, так что в одиночку от них не отобьётся самый опытный человек. Поэтому я хожу по этим местам только безлунными ночами, а при полной луне стараюсь найти крепкое убежище. Ещё здесь частенько встречается Ворочун.

– Ворчун, что ли? Первый раз о таком слышу.

– Ворочун. Он не ворчит, а ломает деревья. Проходили недавно: видели вывал леса? Это его работа.

– Да ну… смерч, наверно, деревья повалил.

– Смерч вывал делает ровный, словно просеку. Все деревья кронами в одну сторону лежат. А тут накидано, как попало.

– И что этот Ворочун людям делает?

– Ничего. Лес портит. И, если кто ему под горячую лапу попадётся, тоже задавит. А так он людей вовсе не замечает.

– Тебе его видеть доводилось?

– Столько раз, что и не пересчитать.

– И что ты делал, встретившись?

– Падал, старался забиться в какую-нибудь яму, а там лежал, затихарившись. Бежать от него опасно, на движение он может среагировать. А так ему деревья интереснее. Вот Крахт, тот специально за людьми гоняется, благо что для здешних мест человек – добыча редкостная. Но от Крахта отбиться можно, а повезёт, так и уложить. Я одного прикончил вот этим самым мечом.

– И каков он из себя?

– Считается великаном, хотя не слишком-то велик – полтора роста. Одежды не носит, весь в шерсти. Дубина у него здоровенная из цельного дерева. Хотя безоружным он был бы опаснее. Он же неповоротливый, Крахт, пока размахнётся своей палицей, пока ударит… десять раз можно отскочить.

– Людоед?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Я не съеден, а ежели кто попадёт под дубину, наверное, слопает. Только тут людей, считай, что нету. Некого ему жрать. Другого зверья много, так что голодным он не ходит.

– Ты неплохо в здешней живности разбираешься. Сам-то зачем сюда лезешь, раз тут такие гиблые места?

– Видите ли, добрый господин, я охотник за нечистью. Моё имя – Стан, а родовых имён таким, как я, не положено.

– Будем знакомы, охотник Стан. Меня зовут Раллих Гранк, и я тоже охотник за нечистью.