Грань человечности

Тарас старался не показать, насколько хреново ему на самом деле. И не только физически, но и морально. Убивать он его пришел, ага. Команда из трех подготовленных профессионалов не смогла справиться с одним противником. И ладно бы, противник был достойным, а то… Колхозник какой-то! И он сам хорош тоже. Командир, блин! Пришел за парней поквитаться, и огреб лопатой по голове. И смех, и грех! Ангел мщения недоделанный! Нужно потянуть время. Рязанцев наверняка видел все со своей позиции, и сейчас подбирается к избе. В этот момент блуждающий взгляд старшего лейтенанта зафиксировался на предмете, никак не вязавшемся с окружающей обстановкой. В углу, прислоненный к хромоногому табурету стоял… Винторез ВСС! Воронов сглотнул. Да… Стало быть, не придет уже на выручку к нему сержант Рязанцев. Но как?

– Мне вот одно интересно – продолжал между тем мужик. – Нахрена вы презервативы эти понапяливали? – Он пнул ногой валявшийся небрежным комком комплект ОЗК. Только сейчас до Тараса дошло, что ни «химзы», ни разгрузки на нем нет.

– Радиация! – испуганно выдохнул он. Черт, черт, черт! Даже выпутайся он сейчас из этой передряги – он не выживет! Ему предстоит сдохнуть от лучевой болезни, изойдя кровавым поносом!

– Что? – Впервые на лице лесника отразились какие-то эмоции. – Что ты сказал? Радиация? – Глаза лесника округлились донельзя. Еще секунда – и он скрючился в приступе дикого смеха. Хохоча, он звонко лупил себя по ляжкам. Точно, сумасшедший.

– Радиация! Ой, я не могу! Какая, нафиг, радиация? Тебе кто эту сказку рассказал? – Внезапно его лицо стало серьезным, и он вплотную приблизился к связанному старшему лейтенанту.

– Вы че там, в своем бункере, совсем двинутые? Какая радиация, придурок? Ближайшая бомба упала где? В Иркутске? В Новосибирске? В Улан-Удэ? Ты ж, вроде, военный, паря? Что ты мне тут вкручиваешь? Какая радиация? На, смотри! – Резко метнувшись к одной из полок, лесник схватил что-то оттуда, и сунул прямо в лицо Тарасу. Резкий толчок чем-то угловатым разбил старшему лейтенанту губу. Теплая струйка побежала по щеке. Когда проморгался, смог прочесть выцветшие буквы на корпусе: «Радэкс».

– Хочешь проверить, сколько ты хапанул здесь? Давай посмотрим! – С энтузиазмом одержимого, лесник стал водить радиометром вокруг тела старлея.

– Здесь? Не пищит! А здесь? Здесь тоже не пищит! Нет, ну ты только глянь! И здесь молчит! Ну! Убедился? Че молчишь?!

– Полковник, с-с-ука! Вернусь – убью! – именно в этот момент в голове у Тараса щелкнуло, и кусочки паззла, наконец, сложились в общую картинку.

– Кого ты там мочить собрался, убивец? – Лесник заинтересованно нагнулся к Воронову. – Ну!

И старший лейтенант сломался. Страшное открытие, будто камнем ударило его. Сначала спеша и запинаясь, а потом все спокойнее, он выложил леснику все. Начиная с сигнала «Ядерная атака» и до последних событий.

* * *

– Да, красавец ваш полковник, сказать нечего! – Лесник хохотал до слез. – И че, вы все, в натуре, там повелись? Ой, не, не отвечай, че-то мне и так хреновенько сделалось! Да, повеселил, брат лихой, повеселил, ничего не скажешь!

Тарас уныло смотрел на затянувшееся веселье своего «гостеприимного» хозяина. Когда, в процессе рассказа, Воронов выразительно поглядел на стоящее в углу ведро с водой, не прекращающий веселиться хозяин отстегнул от пояса флягу, и дал старлею напиться, взамен потребовав указать, где находятся вентиляционные шахты, и главный и резервный входы в бункер. Тарас безвольно согласился, и отметил на засаленной карте необходимые места. Лесник посерьезнел, и теперь задумчиво расхаживал взад-вперед по пристройке, задумчиво бормоча что-то себе под нос. Тарас смирился уже со всем. И с ложью полковника, и со своим пленением. А возможно и со скорой гибелью. Лишь один вопрос не давал ему покоя.

– Зачем ты все это делал? Зачем ты убивал их? Ведь… Ведь у тебя здесь было все для выживания!

Лесник усмехнулся.

– Нет, не все, ошибаешься. Ботинок у меня не было моего размера. Кстати, ты какой носишь? – В этот момент напускная улыбка сползла с испещренного шрамами лица лесника.

– Ты очень четко подметил. «Для выживания». Для выживания – было. А вот то, чем я жил – у меня отняли!

Лесник вдруг перешел на крик, и Воронов дернулся. Да он пьяный! Или сумасшедший? Или и то, и другое?

– Ты и такие, как ты – вы во всем виноваты. Вы! Больше никто! Это вы, уроды, все устроили и спрятались в свои норы. Спрятались и сидели там! На всем готовом!

Искаженное лицо все ближе приближалось к опешившему старлею. На его лицо попадала брызжущая изо рта сумасшедшего слюна, а от жуткой вони самосада и подгнивающих зубов уже было невозможно дышать. Тарас с трудом отвернул голову, и выдавил из себя:

– Но при чем тут я? Я в таком же положении, как и ты!