Грань человечности

– Ну и отлично. Остается надеется, что я не ошибся, иначе придется продолжать поиски напавших в менее дружелюбной компании. Давай тогда немного поболтаем, пока мой аквариум не увезли из твоей лаборатории. Хоть расскажешь мне, что сейчас в мире происходит.

Но ответа от Айзека не последовало, лишь были слышны приглушенные ругательства в адрес армии Генериса да редкие писки какой-то аппаратуры неподалеку. Продолжил разговор он лишь после того, как закончил свои приготовления.

– Потерпи, сейчас может быть больно. Я уже не успею существенно помочь твоему телу, но хотя бы дам снова взглянуть на этот мир. Сейчас мы подключим зрение.

Серафим хотел было возразить, что сейчас не стоит идти наперекор начальству, но не успел. Тело пронзила сильная режущая боль, и все вокруг залило белым светом. Продолжалось это недолго: боль почти сразу спала, а среди белого постепенно начали появляться пятна других цветов, и уже через пару минут предметы вокруг обрели привычные цвета и очертания.

Перед глазами была достаточно просторная лаборатория, особенно учитывая, что в ней работал всего один человек. Вдоль стен стояли шкафы со склянками и контейнерами, а также различное оборудование. Аппарат, поддерживающий жизнь Серафима, располагался в углу, по диагонали от входной двери, и занимал довольно много места. Слева был приземистый ящик с крышкой из толстого стекла, под которой лежало несколько странных предметов: артефакты Древних. В центре же помещения располагался огромный многофункциональный стол с голографическим проектором, различными манипуляторами и инструментами. А рядом, облокотившись на столешницу, на простеньком стуле сидел Айзек.

Это был высокий худощавый парень, выглядевший несколько моложе своего возраста. Гладко выбритая голова отражала яркий свет потолочных ламп, а вот на лице уже появилась небольшая щетина. Бледно голубые глаза смотрели в сторону Серафима очень печальным взглядом. Айзека можно было бы назвать достаточно привлекательным молодым человеком, если бы не огромный шрам, протянувшийся от правого уха через нос и всю левую щеку. Больше в его облике не было ничего примечательного: стандартный лабораторный халат, рубашка и брюки. Разве что выделялся наруч-компьютер на левой руке. Такие сейчас были у многих военных медиков Генериса, и у Айзека он остался после армии.

– Ты уверен, что стоило это делать? – осторожно начал разговор Серафим.

– Уже все равно. Мне не дадут помочь тебе. И не дадут закончить мою работу. Перевернут саму ее суть с ног на голову. А тебя пустят в расход, когда посчитают нужным.

– Не раскисай. Расскажи мне лучше о своем проекте, о том каким его видел ты. Все равно услышанное я не унесу дальше этой комнаты.

– Да, моя работа. Я ведь действительно хотел помочь другим.

– Конечно хотел, раз стал военным врачом.

– Военным? Нет, так сложились обстоятельства. Но лечить других я хотел всегда. Мы смогли спасти немело людей, иногда работали прямо не земле, в грязи. Но я считал, что смогу сделать больше, стал собирать материал, исследовать. И, в конечном итоге, достиг цели. Тогда я работал на Скардаме первый раз. Мы занимали большую исследовательскую станцию, изучали различные микроорганизмы в местных озерах и реках. Но глава экспедиции разрешал заниматься и своими проектами в свободное время.

– Ты разрабатывал какой-то препарат?

– Нет, это было потом. Первым шагом стало создание генно-модифицированного животного. Это был средних размеров ящер с невероятной способностью к регенерации. Результат получился даже лучше ожиданий: он мог невероятно быстро на месте почти любого органа вырастить временную замену из особых клеток, способную выполнять основные функции оригинала.

– То есть мог вырваться из пасти более крупного зверя с оторванной конечностью или пережить смертельную для другого внутреннюю травму?

– Именно. И потом ему не приходилось адаптироваться к покалеченному телу. Далее в ход шла способность к регенерации. Вместо временного органа постепенно появлялся постоянный. Замена имела ограничения как по функционалу, так и по времени существования, которого, однако, почти всегда хватало для восстановления. А вот уже вторым шагом должно было стать создание сыворотки, способной временно наделить такими свойствами и человека.

– Интересно. Если верить твоему описанию, полевая медицина вообще перестала бы быть нужна.

– Ну, это не совсем так, – несколько смущенно ответил Айзек. – Подобный препарат применялся бы только в крайних случаях, так как его использование сильно истощает организм. К тому же удалось скопировать не все свойства оригинала. Я предпочел увеличить скорость роста временных органов, пожертвовав сроком их жизни и увеличением регенерации. По задумке, серьезно раненный боец вводил себе сыворотку и за считанные секунды возвращал боеспособность. У него в запасе было бы от шести до восьми часов, чтобы дождаться медицинской помощи.

– И заниматься вторым этапом проекта ты отправился снова на Скардам?