Грань креста

- Нет, Шура. Это невозможно. Дело в том, что здесь нет самолетов. В этом мире их просто не существует. Есть боевые вертолеты там, где воюют, и вертолеты линейного контроля нашей станции. А самолетов нет и никогда не было. Многие живущие здесь даже не слышали о них и ни разу не видели даже на картинке. Здесь не могло оказаться такой штуки, никак не могло.

За разговорами мы подошли вплотную. Больная заглянула сквозь отверстие в дверце кабины, отпрянула в испуге и понеслась прочь, крича:

- Смерть, смерть, там смерть!

Я попытался было догнать ее, но ноги вязли в сыпучем песке, и я рухнул мордой вниз, залепив скрипучей пылью глаза, нос, рот. Покуда поднимался с земли, отплевывался и протирал глаза, больной уже и след простыл. Оставалось только безнадежно махнуть рукой и понадеяться, что жажда и жар пустынного пекла заставят ее вернуться обратно по собственным следам.

- Если догадается. Если хватит сил. Если следы не заметет, - шипела Люси, плюясь и вытряхивая песок из одежды. При моем падении она отлетела ярдов на пять, изрядно ушибив хвост.

Мы немного поругались из-за того, что дверца салона оказалась плохо закрытой и дурочку не водворили обратно сразу после того, как она выбралась наружу, и постановили, что после драки кулаками не машут.

- Черта с два она вернется, - пробурчал Нилыч, - она же сама объявила, куда направляется. Я глянул непонимающе.

- Ну, она, убегая, смерть звала? Вот за ней и пошла, - пояснил водитель, - коли сама дотемна без воды не крякнет, то уж ночь-то точно не переживет. Глорзы потемну вылезут, к утру и косточки-то не все уцелеют.

Глорзами, как я уже успел узнать, именовались милые здешние зверушки нечто вроде бесхвостой гиены размером с добрую упряжную лошадь, только трошки порезвее. Манеры у них были самые что ни на есть очаровательные - все, что не успевало с наступлением сумерек попрятаться, подъедалось с поверхности пустыни начисто.

- Вам, господа, хиханьки, а мне за больную отписываться. Ты, Шурка, у меня еще по мозгам получишь, - мрачно пообещала мышка, - надо же, дверь в салон толком захлопнуть не может!

Чтоб не затевать раздоры по второму кругу, я промолчал. Все дружно попили водички и вновь обратили свои взоры к самолету, которого здесь не должно было быть.

Он, однако ж, был. И пребывал здесь, по всему судя, давненько. Металл фюзеляжа источило песком, кое-где до состояния тонкого белого кружева. Шина на единственном уцелевшем колесе высохла настолько, что осыпалась с диска хлопьями. Сохранившиеся стекла помутнели от секущих частичек песка до полной непрозрачности.

Просунув голову в рваную дыру со всеми предосторожностями, чтобы не порезаться о лохмотья обшивки, я понял, что же так напугало нашу несчастную дурочку. Для медицинского глаза зрелище было в общем-то не особенно жуткое.

В пилотских креслах скалили бодро зубы два скелета, облаченные в остатки летной формы. На костях черепа явственно виднелись следы зубов той живности, что их обгладывала. Высыпавшиеся из сгнивших карманов бытовые мелочи валялись нетронутые на полу. Люси, пробежавшись по моему плечу, заскочила внутрь. Немного осмотревшись в кабине и отпустив пару танатофилических шуточек, мышка изо всех сил налегла на внутренний засов дверцы. Тот не сразу поддался ее усилиям, но в конце концов, противно скрипя, дверца полуоткрылась-полуотвалилась. Поймав в воздухе мою маленькую напарницу, которая выпала из кабины, повиснув на дверной ручке, я полез внутрь.

Осмотрев внимательно кабину, вернее, то, что от нее осталось, и прихватив массивные золотые часы, обнаружившиеся под одним из кресел, я выкопал из нанесенного на пол песка планшетку Расстегнул, заглянул. Полетные карты очень подробные, хорошие. Пригодятся. Под прозрачный целлулоид заткнута фотокарточка, порыжевшая в пустынном пекле. У легкого самолета (может быть, того, в котором мы находились) веселый чубатый парень в кожаной куртке обнимает хохочущую девчонку Расстегнутые часы, те самые, что лежат у меня сейчас в кармане, болтаются на сильном запястье. Им хорошо вдвоем. Они молоды, счастливы, влюблены. Предстоящее - праздник. Небо огромно и светло. Полет радость. Жизнь - полет.

Какой стала сейчас эта девчонка? Покачал ей на прощанье парень крыльями авиетки, и бесконечное небо поглотило его, не оставив даже могилы на той земле, откуда он взлетел.

Долго ли ты ждала его, милая?

А долго ли будут ждать меня?

Дверь из пилотской кабины в грузовой отсек открылась неожиданно легко. Из замкнутого пространства вырвалась невообразимая вонь. Человек без медицинского стажа наверняка сбежал бы тотчас, не рискуя заглянуть внутрь без противогаза.

Но я-то не раз нюхал вонь кала и блевотины, разлагающихся трупов, сладко-тошнотный аромат гнойных ран и липкий жирный дух горелой плоти. Чем меня удивить? Люси тоже отнеслась к амбре, доносящемуся из отсека, абсолютно спокойно.