Грань реальности

Что они пытались сделать в последние минуты штурма, когда стало ясно, что противопожарные переборки им не открыть, а космическая пехота уже преодолела тоннель, оставалось только гадать…

«Да Фрайг с ними, разберемся позже», – подумал Денис, обращая все внимание на главный терминал системы автоматической защиты офиса.

На тактическом мониторе отражался статус пяти объектов. Одно автоматическое орудие в данный момент вело огонь по расположенной внизу котловине, подле него застыли маркеры двух андроидов, и еще две боевые машины по-прежнему действовали внизу.

Денис, не садясь в кресло, зубами стянул перчатки и положил пальцы на сенсорную клавиатуру ввода.

Он не собирался разгадывать программные головоломки, при помощи которых пятеро преступников переподчинили себе компьютерные системы охраны офиса, – в данной ситуации капитан мог наверняка положиться лишь на один известный ему и не изменный ни при каких обстоятельствах код управления.

«Самоуничтожение».

Он набрал его, стараясь не ошибиться ни в одном символе цифрового пароля, и закончил командную строку сигналом «ввод».

Автоматическое орудие периметра захлебнулось, словно из управляющего им компьютера кто-то вынул программную волю.

Рядом зажглись тревожным красным цветом маркеры двух обездвиженных андроидов, внизу, среди руин произошло то же самое.

Бой был выигран, но какой ценой?

Столетов устало опустился в кресло и, переключив командную частоту коммуникатора, произнес:

– Хабаров, здесь командный один. Операция завершена. Повторяю: операция завершена, противник ликвидирован. Доложить о потерях.

Он переключился на прием, со смешанным чувством страха и надежды ожидая ответа от тех, кто оставался внизу, обороняя две бронемашины.

* * *

Полковник Грин пришел в себя, когда последние отголоски ночного боя уже отгремели.

Он не понимал, где находится и что происходит вокруг, в его сознании зиял чудовищный провал беспамятства.

Чуть повернув голову, он уловил стойкий кисловатый запах гари, витающий в воздухе, увидел сумеречные контуры городских руин и край носилок, к которым было пристегнуто ремнями его тело.

Внезапно в поле зрения вплыло знакомое лицо. Сержант Хабаров шел рядом с носилками и курил, его шлем был откинут на спину, на плечевых пластинах брони четко выделялись свежие выщербины от пуль, и от этих явных свидетельств недавно закончившегося боя на полковника разом обрушилась масса ощущений. Он услышал наконец отдаленный рык перегруженного мотора бронемашины и, скосив глаза, увидел яркие солнца фар, в свете которых плясала ухабистая, изрытая свежими воронками дорога.

Он не понимал, что с ним случилось, не знал, что произошло на Гефесте, но четко уловил окружавшие его детали, такие, как следы от пуль на фототропной броне, кисловатый запах взрывчатки и свежие, еще курящиеся дымом воронки вокруг.

Сознание рушилось в какую-то черную, неодолимую бездну непонимания…

– Сержант… – хрипло позвал он. Шагавший рядом Хабаров повернул голову. Несмотря на усталость, его лицо озарила тень улыбки.

– Пришли в себя, господин полковник?

– Был бой?

– Да. Эти наверху захватили управление периметром и дройдами.

– Все уже кончено?

– Да. Покрошили мы их. Капитану Столетову удалось прорваться наверх и отключить боевые системы, но мы к тому времени уже практически справились сами.

– Потери? Потери есть?

– Четверо раненых… – ответил Хабаров, опять устало улыбнувшись. – Тяжелых нет, так что все будет в порядке.

Тяжелых нет…

Одна из немногих фраз, что способна подарить командиру несколько секунд не познанного никем другим счастья.

* * *

Сержант ошибался, ведя счет потерям скоротечного ночного боя.

Была и невосполнимая утрата, и человек, который горестно и остро переживал ее…

Еще курились дымом воронки, щедро усеивавшие сектор обстрела орудия, которое работало по котловине до последней секунды боя, а между ними, вглядываясь в прогорклый сумрак, медленно шла девушка.

Ее глаза, свыкшиеся с полумраком, пытливо высматривали в темноте еще одного павшего в бою. В окрестных руинах догорали остовы подбитых боевых машин. Лужицы масла, натекшие из их пробитых сервоприводов, пропитали бесплодную землю и горели, воспламенившись во время боя от искр, фейерверки которых уже унялись, больше не били из-под расколотых пулями кожухов… и потому, наверное, скорчившиеся эндоостовы андроидов казались в темноте гротескными светильниками – голубоватое, чадящее пламя облизывало их, заставляя огрызки городских стен отбрасывать длинные, причудливые тени…

Дана шла вдоль знакомой улицы, но ее разум воспринимал окружающее как совершенно новую и незнакомую реальность.

Сколько непонятых событий промелькнуло вокруг, закружило ее, словно щепку, не спрашивая, хочет ли она принимать участие в них?..