Грань Земли (СИ)

Впереди снова мелькнул красный всполох, и что-то горячее и багровое застило взор. Это кровь потекла со лба. Но была ли это просто кровь? Макс протёр её пальцами и облизнул. Ты выпускаешь себе кровь, и яд покидает чашу, которой ты являешься, чтобы нечто совершенно новое заполнило тебя на пути становления кем-то иным. Так ты купаешься в своей крови, а значит и в крови всех, кто был до тебя. Ты обретаешь всю первобытную силу и знание предков. Ты видишь в себе ненависть и страх, ты видишь хворь и счастье, ты видишь всё и понимаешь, они тебе не враги. Всё определяется лишь твоей волей. Тебя озаряет истина. Инсайт. Станешь ли ты богом или пробудишь в себе зверя, питающегося разрухой, что призывает внешние силы против тебя самого и остального мира? Ты можешь выбирать, что угодно и когда угодно, и никто не смеет делать из тебя раба, если ты сам этого не возжелаешь.

Молнии исчезли, а голос из тумана прошептал.

- Умри!

Что-то острое кольнуло грудь. Воткнулось в сердце и душу. Это была коса. Из сердца хлынула кровь, а душа покрылась бесчисленным множеством сигаретных ожогов, они разрастались тонкими пепельными линиями.

Макс вздрогнул, простонал, сморщил лицо, изо всех сил стиснул зубы. А затем упал. Кровь начала стекаться под ним в лужу. Отчётливо-красная. Такая живая и настоящая, что хочется прикоснуться, попробовать на вкус.

* * *

Обычный осенний день начался тёплым утром. С земли вздымались пары, и оттого всё было в тумане. Стояло бабье лето.

Макс встал за несколько часов до похода в школу в пять утра, что, по его мнению, было идеальной порой для горячего крепкого кофе с кусками кукурузного хлеба щедро вымазанного шоколадной пастой с ломтиками бананов. И чтения стихов — Маяковский, Есенин, Китс, Шелли, Байрон, Блейк…

Макс открывал окно и любовался городом со второго этажа. Когда солнце только проснулось и брело к зениту, а город мирно посапывал, можно было насладиться одухотворенным покоем и палитрой цветов — ещё не ушедшей зеленью, но уже пробивающейся на её место позолотой. Осеннее золото всегда было самым настоящим и живым.

И вот ты зачитываешь вслух могучие строки великих поэтов, что сохранят свою свежесть на века, писанные бессмертным языком и слогом. И это в четырнадцать-то лет! «Не рановато ли читать такие книги, а, юноша?» – Бывало спросит отец или кто другой из домашних. В ответ Макс вопрошал – «А когда надо?!» И голоса смолкали.