Гранатовые поля (ЛП)

— Я всё тебе рассказываю. Ты не просто моя сестра, ты моя лучшая подруга. Ты помогаешь мне переживать плохие дни. Ты даже не дала мне возможности быть рядом в твои.

— Я…

— Тихо. Сейчас я говорю, — она начала ходить туда-сюда по кофейне. — Ты великолепна. Ты невероятный врач и помогаешь стольким людям. Но ты не умеешь позволять кому-либо помогать тебе. Неужели так трудно не быть идеальной?

Ауч.

— Я не идеальна. Далеко не идеальна.

— Я знаю, что ты не идеальна. Ты ни черта не умеешь готовить. Что ты, конечно же, никогда не признаешь. Ты никогда не признаешься в том, что чувствуешь на самом деле. И вот сейчас ты здесь, проработав всю неделю в больнице, убираешься в моем кафе.

— Я непротив.

— Дело не в этом, и перестань меня перебивать, — она подняла палец. — Мне не нужно, чтобы ты помогала мне убираться. Но я знаю, что ты хочешь, поэтому я тебе разрешаю. Улавливаешь разницу?

Я держала рот на замке.

— Это был реальный вопрос, на который ты должна ответить.

— Да, — на моём лице появилась улыбка. — Я должна была рассказать тебе о Фостере давным-давно. Я обещаю рассказать тебе в следующий раз, когда мужчина разобьет мне сердце.

Не только потому, что я должна опираться на свою сестру, но и потому, что для Лайлы было важно, чтобы у нее была возможность помогать мне в мои плохие дни.

— Спасибо, — она кивнула. — Так что ты собираешься делать с Фостером?

— Игнорировать его?

Она рассмеялась.

— Одинокая женщина не игнорирует мужчину, который так выглядит.

— Боже, — я опустила лицо в руки. — Я не знаю. Я не знаю. Он поцеловал меня три дня назад, и я не могу перестать думать об этом.

— И как оно?

— Помнишь, когда нам было по пятнадцать, и ты первый раз поцеловалась?

Лайла прошла к своему стулу и села на него с мечтательной улыбкой.

— Джейсон Палмер.

— Я заставила тебя рассказать мне все подробности той ночи, — мы пробрались в сарай, чтобы никто не слышал нашего разговора. Я была любопытна, взволнована и немного ревновала. Лайла всегда была более смелой с мальчиками. — Ты сказала мне, что это было лучше, чем радуга.

— А я люблю радугу, — она грустно улыбнулась мне. — Этот поцелуй с Фостером был не просто хорошим.

— Он был лучше, чем радуга.

— О боже. Как твоя сестра, я обязана ненавидеть его за то, что он сделал с тобой. Но как твой лучший друг, я поддержу тебя в любом твоем решении. Что ты собираешься делать?

— Попросить его уехать? — я пожала плечами. — Я не могу. Уже слишком поздно.

Лайла потянулась ко мне и положила свою ладонь поверх моей.

— Слишком поздно для радуги?

— Радуга исчезла в буре. В буря Фостера и Вивьен.

— Тогда, может быть, ты сможешь получить какое-то завершение. Он хочет объясниться. Что плохого в том, чтобы позволить ему попробовать?

Что плохого? То, что я влюблюсь в него. И он снова сломает меня.

Несколько мгновений мы сидели молча, пока я не встала и не поставила стул на стол. Потом мы вместе пошли в «Костяшки» и тихо поужинали. Когда Лайла начала зевать во время десерта, я подала знак, чтобы принесли чек.

— Я люблю тебя, — сказала я, обнимая её, пока мы стояли между моим джипом и её машиной в переулке за кафе.

— Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Лайла ехала по Мэйн в одном направлении, а я поворачивала в другом. Но когда я выехала на улицу, ведущую в мой район, я продолжала ехать прямо, пока не оказался на Нижней Кларк-Форк-Роуд, идущей вдоль темного изгиба реки к выезду из города.

Может быть, Лайла была права. Возможно, мне нужно было покончить с Фостером. Может быть, тогда боль и разочарование уйдут. Может быть, тогда я смогу по-настоящему забыть.

И, черт возьми, мне и самой было что сказать.

Фостер был зол на меня. Но он не имел права злиться.

С каждым километром моё сердце всё сильнее колотилось. Мой собственный гнев разгорался до тех пор, пока моя хватка на руле не стала пугающе крепкой. Свет в спортзале струился сквозь окна в ночь. Я припарковалась, выпрыгнула из машины и поспешила внутрь, не давая себе шанса переосмыслить этот визит. Охладить свои эмоции.

Тепло ударило мне в лицо, когда я шагнула внутрь.

Тренажерный зал был совсем не таким, как в начале недели. В центре помещения находился приподнятый боксерский ринг. Маты и юбка вокруг основания были ярко-синего цвета. Черные канаты тянулись из угла в угол. А в центре ринга, в одних шортах, стоял Фостер.

Его тело, его рельефные мышцы блестели от пота. Его грудь вздымалась от тяжелых вдохов.

Желание разлилось у меня между ног. Моё влагалище сжалось. Блять. Прийти сюда сегодня вечером было ошибкой. Он был слишком соблазнителен.

Наблюдать за его тренировками всегда было так интересно. Во время его боев я сидела на краю своего кресла, надеясь, что он победит. И панически боялась, что он проиграет.

Но в те ночи, когда он выигрывал — а это было почти всегда — мы не успевали выехать с парковки, как я затаскивала его на заднее сиденье его пикапа и срывала с него одежду.

— Чего ты хочешь, Талия?

Голос Фостера был острым как бритва.