Гранд

В конце осени она вернулась в Сопот. Как-то раз она встретила в коридоре отеля того кадровика, который нанимал ее на работу. Он ее с трудом узнал. Она объяснила, что «похудела, потому что у нее нет аппетита и личные проблемы». Он спросил, как зовут ее «личную проблему», и она расплакалась. Через неделю он вызвал ее в свой кабинет. Сообщил, что «Софитель» открывает «новый, очень престижный объект» в Лондоне и там как раз требуется человек с «вашим образованием, вашим опытом и вашим знанием восточного менталитета». В ноябре она поселилась в комнате для персонала в Лондоне. Больше половины этого самого персонала составляли молодые эмигранты из Польши, России и Украины. Она поняла, что сопотский кадровик имел в виду, говоря «восточный менталитет». Убираться ей уже было не надо. От нее требовалось организовывать уборщиц и контролировать их. У нее даже был теперь официальный титул, выгравированный на позолоченной табличке, пришпиленной к кармашку коричневого форменного пиджака. Но когда кто-нибудь из девушек заболевал и не мог работать – она никогда не отказывалась ее заменить. Переодевалась в униформу горничной и сама толкала по коридорам отеля тележку, втаскивала в комнаты пылесос, мыла ванны и умывальники, меняла постельное белье, заглядывала в мусорные корзины и под кровати. Она знала секреты, которые может знать только горничная в отеле. Вскоре она поняла, что лондонские секреты подобного рода ничем не отличаются от сопотских секретов. Разве что чуть чаще она находила в мусорных корзинах маленькие пластиковые коробочки с остатками белого порошка. Дирекция считала ее «очень ценным для отеля приобретением» и постоянно награждала премиями, подчиненные ее уважали и считали «своей», а она делала это все исключительно для себя. Из чистого любопытства.

Однажды на станции в Сохо к ней подошел пожилой мужчина с фотоаппаратом. Кроме фотографии, он занимался поиском привлекательных хостесс. Некий российский олигарх, говорят, хозяин английского футбольного клуба, организовывал важный прием на своей яхте, пришвартованной в Брайтоне. «У вас настоящая славянская красота, я думаю, что вы бы там отлично смотрелись», – заявил уверенно мужчина с фотоаппаратом, вручая ей визитку. Гонорар за два дня, в которые она должна была только улыбаться и носить подносы с напитками, обещали просто ошеломительный. Она согласилась. В Брайтон приехала в пятницу вечером. Ночевала в каюте на яхте, которая оказалась – по крайней мере по ее ощущениям – огромным кораблем, какие она видела в одесском порту, когда была там на каникулах с матерью. На следующий день она остановилась с подносом, полным бокалов, перед стоящим в стороне от всех пожилым мужчиной с длинными, с сединой волосами. Он взял бокал, улыбнулся и поблагодарил ее по-польски. Она ответила ему также по-польски. Вечером он подсел к ней на лавочку около спасательных шлюпок. Они начали разговаривать. Он владел галереей, покупал и продавал картины. А еще он был известным экспертом по подлинности произведений искусства. Иногда читал лекции в польских, немецких и английских университетах. Российский олигарх всегда на протяжении уже многих лет приглашал его при покупке какого-нибудь произведения искусства. Доверял ему полностью.

Они говорили о картинах, литературе и о России, в которой он часто бывал и которую считал совершенно сказочной.

Назавтра он пришел к ней в отель. С букетом цветов. Через неделю появился снова. И еще через неделю. В какой-то момент она поняла, что он прилетает в Лондон только ради нее. Она чувствовала себя с ним хорошо и спокойно. Он ничего от нее не требовал. Ни разу не возникло мало-мальски двусмысленной ситуации. Только один раз в кино в Сохо он взял ее за руку и деликатно коснулся губами ладони. Они ходили в театры, музеи, в библиотеки. Когда он был занят по работе и не мог прилететь к ней – она скучала по нему. Впервые после долгого перерыва она скучала по мужчине. Она позвонила и сказала ему об этом – и в понедельник утром он уже стоял около ее отеля…

Он пригласил ее на Рождество к себе домой «в заброшенную деревню под Люблином». Она долго колебалась, потом согласилась. В Польше Рождество – это семейный праздник. Она это знала. И это была большая семья. За столом на старинной вилле, похожей на дворянский замок, она сидела рядом с его двумя дочерьми. Они были ненамного младше ее. Во время деления облатки старшая дочь шепнула:

– Мой отец любит вас. Если вы хотите сделать ему больно – сделайте это как можно скорее и оставьте его в покое…

Она вовсе не собиралась делать ему больно. Она ничего не обещала, но хотела все же убедиться, что он не просто «затыкает дыру в ее сердце». В марте они полетели в Австрию. В пансионе в Ишгль поселились в одной комнате. В октябре они вместе едут в Польшу. А в свадебное путешествие отправятся в Венецию. Это была ее идея. Она всегда хотела увидеть Венецию Бродского…