Гранд-адмирал. Том седьмой (СИ)

Все это время, после изгнания из Ордена, она порой просыпалась в холодном поту от снов о прибывании на Мортисе — древней крепости существ, известных как Отец, Сын и Дочь. Каждый из них являлся последним представителем крайне древней расы, известной как целестийцы. Их возможности в Силе были настолько огромны, что не поддавались объяснению.

Сын являл собой сосредоточие абсолютной Темной Стороны, стремился к тому, чтобы вырваться в галактику ради того, чтобы подчинить ее себе.

Дочь, его полная противоположность, олицетворяла Светлую Сторону, спокойствие и мир.

Отец же поддерживал равновесие между своими детьми.

Встреча с этими существами произошла по причине того, что Энакина, как Избранного, Отец хотел поставить на своё место. Скайуокер прошел испытание, но стремительно развившиеся после этого события, привели к последовательной гибели всей Семьи.

А, вот, Энакин…

— Нет, — прошептала Асока. — Не говори мне, что…

— Я поддерживаю равновесие Силы, — сказал Избранный. На его лице царила печаль, а сам он сгорбился, как будто на его плечи взвалили неподъемный груз. — Это то, что от меня хотели джедаи, этого хотел Отец. Я как-то слышал, что пророчество об Избранном могли неверно истолковать. И до тех самых пор, как моя одежда и плоть не загорелись на Мустафаре, я думал, что предсказание об Избранном заключалось в том, что Равновесие моими руками должно было оставить в галактике лишь двух мастеров джедаев и двух сильнейших ситов… Наверное, сильнее я ошибся только тогда, когда поверил Палпатину, пообещавшему спасти Падме. Я напал на магистра Винду, лишил его руки, думая, что Император мне поможет. В тот момент, когда он после своих сладких речей сказал, что не знает секрета спасения от смерти, что мы должны будем разгадать эту загадку вместе… Тогда у меня был шанс атаковать его и не допустить воцарения Палпатина. Но эмоции залили мой взор. Он и раньше не был ясен, но тогда… Все, что я хотел — спасти Падме. А, в итоге, оказалось, что я и стал причиной ее смерти.

— Я читала отчеты с астероида, где она родила детей, — призналась Асока. — Дроиды запротоколировали, что Падме… просто не хотела жить.

На лице Энакина возникла гримаса застарелой боли.

Сквозь силу, он натянул ухмылку, которой никого здесь он не мог обмануть. По крайней мере — не ее.

— Ты веришь в то, что разумный может умереть просто так, утратив волю к жизни? — его голос звенел болью. Казалось, что в призрачных глазах появились слезы… Но Призраки не плачут.

Зато, уже ясно, что они страдают.

— Если не это, то, что…

— Я, — сквозь молодой голос Энакина прорвались нотки искусственного хриплого баса Дарта Вейдера. — Единственный раз, когда Император не солгал мне — был тогда, когда его машины сделали из меня… машину.

— Я не понимаю…

— Император сказал, что я убил Падме, — пояснил Энакин, отвернувшись. — Я не поверил в это… А, потом… Я проматывал эти события в своей голове все следующие годы… Лишь мысль о ней, о моей любви к ней, помогла мне пережить Мустафар, перелет до Корусанта, киборгизацию… Каждую секунду я думал о ней, я тянулся к ней, я не мог ни почувствовать ее запаха, не мог к ней прикоснуться, но хотел этого… И, я фактически чувствовал то, что хотел. Я чувствовал ее. Полную жизни, полную энергии, полную Силы… Которая была нужна мне…

Асока, вскрикнув, инстинктивно отступила назад, прикрыв руками рот.

— Учитель, — вздрогнула она. — Нет, скажи мне, что это не правда!

Энакин бросил на нее взгляд.

Если призраки и умеют плакать, то блестящие искорки в уголках глаз покойного джедая, были именно слезинками и ничем иным.

— Я был бы рад солгать, Асока, — голос Энакина сломался. — Но не могу… Падме умерла, потому что я вытянул из нее Силу, чтобы спастись самому.

* * *

Помимо всего прочего, прелесть боевых станций, оборудованных собственным гипердвигателем и маршевыми движителями, заключается в том, что они не только способны на перемещение в реальном пространстве. Мощная силовая установка и собственные двигатели значительно облегчают возможность перемещения станции с одной орбиты на другую.

В обычных обстоятельствах, такие станции либо собирают на месте постоянной дислокации и больше не трогают, либо же буксируют с помощью специальных кораблей. Оба эти варианта значительно дешевле того, чтобы изготавливать самодвижущиеся станции.

Но в то же время, отсутствие способа переместиться самостоятельно, не позволяет станциям подготовить противнику большой и неприятный сюрприз.

Александр Васильевич Суворов говорил, что удивить — значит победить. Этот постулат Доминион не раз демонстрировал своим врагам. И самодвижущиеся станции, способные покинуть место дислокации без посторонней помощи, встретить его огнем там, где он не ожидает, да еще и с маскировочными устройствами на борту — это крайне полезное приобретение.

Которое стоит своих денег.