Гранд Опера́

Энерджи будет устраиваться каждую неделю. Призом победителю будет ящик кока-колы на десять литров. Но раз в месяц, вечером, когда все несовершеннолетние опера покидают офис, будет разыгрываться ящик пива – пятнадцать литров, тридцать банок. И ради такого приза я готов был раз в месяц не только делать согласия в танце – я готов был стоять на голове и уговаривать людей прийти на мероприятие.

Каждую неделю я участвовал в энерджи – два раза мне даже удалось победить. В доме как раз заканчивалось моющее средство. Но я ждал с нетерпением вечерней битвы оперов за ящик пива. И когда оно наставало – программа, как назло, отправила меня куда подальше – до самого Оренбурга – и я оказался последним.

Я спал. И видел сны о том, как приглашаю президента посетить совершенно бесплатное мероприятие, посвящённое тяжёлой атлетике, а если он придёт со своей женой – то получит президентский подарок. Отдохните от выборов, приходите тестировать мебель. Вы сможете сами убедиться в её первоклассном качестве, да-да, господин президент. Я приводил аргумент за аргументом. Он угрожал мне; говорил мне, что бы я не тратил ни его, ни своё время впустую. Но я не сдавался.

И затем, я просыпался. Это происходило в тот самый момент, когда президент должен был послать по моему следу наёмных убийц; или же дать мне свой адрес и подтвердить своё согласие. Я стал тем же, чем была моя работа.

Месяц я готовился к новому энерджи. Я просыпался, шел на работу, приходил, выпивал, засыпал и считал с закрытыми глазами не овец, а согласия. Мне не столько нужно было это пиво, сколько нужна была победа. И наконец, когда настало время, когда на весь офис заиграла громко музыка и мне пришлось встать со стула, чтобы начать танцевать, при этом делать согласия – я побил все свои прежние рекорды и сделал девять согласий за час. За день всего: тридцать восемь. Это был триумф. Ни один опер из моей команды столько сделать не смог. Как раз в этот же день я должен был забрать свою зарплату.

С пачкой денег и ящиком пива в руках, я сказал своему тренеру, что завтра на работу не приду. И послезавтра тоже. И ещё несколько дней.

– Ты же знаешь, что должен меня предупреждать об этом хотя бы за несколько дней, если у тебя нет уважительной причины. И как мне тебя отпустить?!

– Знаю, – кивнул я, – но у меня есть уважительная причина. И не одна.

– Что ещё за причины?

– Я буду болен.

– И чем же это?

– Счастьем.

Она тяжело вздохнула.

– Не думай, что ты первый у меня такой счастливчик. Ладно. Хорошо. Но только возвращайся потом живым – такие опера как ты нужны мне. Они – сокровище моей команды. И я не позволю им умереть так легко.

– Разве я так важен?

– А ты знаешь, что благодаря таким как ты, наша команда стала второй лучшей в стране? Наш средний показатель: три и четырнадцать в час. А показатель лучшей команды «Гранда» – три и сорок восемь в час. Раньше, я и представить не могла, что мы на такое способны, ведь у нас в команде есть и новички, для которых одно согласие в час – большая радость. Поэтому, постарайся не умереть от этого твоего «счастья»; и вернуться обратно.

– Не волнуйтесь. Уж я-то – постараюсь.

Раньше: у меня был только мой голос. Теперь: у меня есть ящик пива, «котлета» и первая в жизни уважительная причина устроить вакханалию на славу.

Я снова встретился со всеми своими старыми друзьями. Я сказал им, что у меня «котлета» + ящик пива. Через час, даже самые несговорчивые были у меня дома. Многие из них пришли за долгами; но меня это нисколько не смущало. Я – был на высоте.

Мы собрались вечером, чтобы выпить всё пиво и вспомнить старые времена. Пиво, само собой, было далеко не единственным пунктом в нашей винной карте. Часа два мы сидели мирно. Зато каким было это время: ведь когда ещё взрослому человеку удастся сердечно поговорить о том, что было и о том, что будет?! И услышать на всё ответы таких же взрослых, уважаемых людей. Но всему этому суждено было продлиться недолго. Когда мы стали достаточно пьяными, а значит, откровенно честными – мы вышли на улицу.

Изначально, в наши планы входило просто весело и задушевно провести время – и ничего больше. Но стоило только нашим носам отведать свежего воздуха, смешанного пополам с угарным газом – всем нам без слов стала ясна наша истинная цель. А именно: не вредить никому; одновременно с этим, навредить всем. Мы не держали личного зла ни на кого. Мы были злы на всех; на всех, кроме друг друга.

Без лишних слов, мы решили украсть и продать фонарь; и забор неподалёку от моего дома, ограждавший путь на забытый всеми, кроме последних хроников, пустырь.

Сначала один подымался в перчатках на самую вершину фонарного столба – хорошо, что они недостаточно высокие, что после падения с них не будет серьёзных последствий. С помощью ножа, острого, как чувство юмора Господа, он перерезает все кабели и вынимает лампочку из фонаря. Обычно, после этого вся улица остаётся без внешнего освещения. Затем, минут через пять, массивными ударами кувалд нам удавалось свалить фонарный столб на землю. А затем: мы собирали все провода, до которых только могли дотянуться.