Грандиозное приключение

Скоро ей все это надоело, и она по тропе побрела к дороге. Возле церкви стоял погребальный автомобиль, и человек в черном цилиндре желтой тряпкой начищал кузов.

— Уже начали, — сказал он, и она, кивнув, покорно ускорила шаг.

Дверь взвизгнула жутко, когда Стелла ее открывала. Гроб стоял на подмостях перед алтарем, и в белом стихаре, спиною к скамьям, пастор. Окно за алтарем заменили фанерой с хромой надписью черной краской: «Не кантовать». Голая одинокая лампочка горела над престолом и обращала всю сцену в спектакль с неумелым осветителем. Стелла бы выскользнула и убежала, но скорбящие уже оглянулись на дверной скрип и смотрели на нее. Их было трое, две женщины и один мужчина, все старые, седые, у каждою по пастушьему посоху с крюком, опертому на переднюю скамью. И больше — ни души, кроме невидимого органиста, как раз громыхнувшего разлаженным гимном.

Служба была короткая. Слова пастора, раскатившись по просторной пустой церкви, пробежали во тьму. Одна из старушек высморкалась, взрывом грянуло эхо и потухало потом, как собачий лай.

Стелла стала воображать, будто в гробу лежит дядя Вернон.

Сосредоточилась, но ничего не почувствовала. Смерть для дяди Вернона не такое уж грандиозное приключение[31] — он такой старый. Она заменила его Мередитом. Грусть все равно не особенно выходила. В общем, она на него скорей обижалась за то, что так коварно от нее ускользал. Представила, что это она сама лежит бездыханная. Дядя Вернон и Мередит рыдают. К ней уже подступала неподдельная скорбь, но тут она вспомнила, что Мередита, католика, сюда б не пустили.

У нее за спиной скрипнула и отворилась дверь. Она оглянулась, увидела того, в цилиндре. Он смотрел мимо нее и кого-то подманивал пальцем. Четверо служителей скользнули из сумрака ризницы, взялись за гроб и понесли по нефу. Пастор с требником ступал следом, и сквозняк вздымал и опускал его волосы. Стелла убежала бы, но сочла, что это кощунство — бежать впереди покойника. Она зажмурилась и вслушивалась в мерный шелест шагов.

Когда она снова открыла глаза, с ней поравнялась одна из траурных старушек. Палка у нее оскользалась на плитках, она еле переступала, шаталась. Стелла ее подхватила под локоть. Вместе кое-как выползли за дверь. На паперти их окатил глухой рокот футбольного поля.

— Спасибо вам, что пришли, — сказала старушка. — Ему было бы приятно.

Когда гроб опустили в яму и были произнесены соответственные слова, пастор нащупал ее руку в глубине рукава О'Хары.

— Вы близко знали усопшего? — спросил он.

— Ну, в общем… — сказала она.

— Уповайте на воскресение, — сказал он ей и поспешил прочь с багровым от ветра лицом.

Стелла прошла к тополям, глянула через ограду на поле. Увидела: кто-то лежит на земле, О'Хара заламывает Джеффри за спину руки. Кругом орали.

* * *

О'Хара и Фредди Рейналд выволокли Джеффри с поля и увели с глаз долой, за клуб. Уговаривая поглубже дышать, водили взад-вперед вдоль проволочной ограды. Он весь трясся и так взмок от пота, что волосы мазками черной краски лежали на лбу. Он дышал отчаянно, всхлипывал яростно.

Зрители расходились. Помреж «Эмпайра», силком заставив своих футболистов надеть пальто и шарфы, гнал их к автобусу. Дотти случайно слышала, как один пират из хозяев поля сказал, что все это яйца выеденного не стоит. Она свирепо ткнула его зонтиком пониже спины и сказала, что так нечестно.

— Кулаки распускать в любом случае нельзя, — крикнула она. — Позорная выходка!

Пират, кажется, не раскаивался. Десмонд Фэрчайлд заговорщически ему подмигнул.

Мередит сидел на траве, задрав подбородок к небу, как будто загорал. Бонни отмахивался от комика, совавшегося к Мередиту со своей фляжкой.

— Нет, это может скорей навредить, — объяснял он, в ужасе глядя на кровь, хлеставшую но лицу Мередита.

— О Господи, — выдавил Мередит. — У меня же кровь носом, а не рана в живот.

— Он тебя нокаутировал, — не сдавался Бонни.

— Я потерял сознание, — уточнил Мередит. — От невыносимой боли.

— Придется тебе расстаться с милым Джеффри, — орал, весь красный, Джон Харбор. — Нечего ему спускать это свинство. Скажи Розе, пусть его гонит взашей.

— Блистательная идея, — сказал Мередит. — Ну прямо-таки находка.

Он поднялся на ноги, презрительно отстранив Харбора.

— Куртка! — повернулся к Бонни. — Где моя куртка?

Харбор, кинув взглядом по полю в поисках Джеффри — очевидно, представляя себе, как на него налетит и накостыляет ему сзади, — побежал делиться впечатлениями с Дотти и прочими.

Мередит выпутывал из окровавленной ленточки свой монокль, когда подошел Вернон. Вместе побрели к тропе.

— Люблю утречком такую погоду, — сказал Вернон. — Чуть подмораживает, солнышко светит.

— Да, в самом деле, — согласился Мередит. — Погода бодрящая.

Вернон кивал одобрительно и тут оступился. В первую секунду, услышав треск, решил, что наступил на сучок. И — упал, ослепнув от боли.