ГРАНИ АГНИ ЙОГИ

278. (Авг. 17). Как же быть с ними, обременяющими, отягчающими, омрачающими непомерно? Испробовав все меры, предоставить их ярой судьбе. К чему же лить воду в дырявое решето. Ученичество заключается не в возложении, но в следовании за Ведущим. Устремлением вызывается светоносность, которая не допускает омрачения. Если не оградиться — задушит. Почему же Учитель был вынужден удаляться в пустыню? Чтобы не задушили. Тесно бывает от людской близости, если гирями повиснут на ногах. Как же тогда продвигаться обремененным? Значит, ради них же, в бездну тянущих, надо от них отойти. Если все же утянут с собою во тьму безысходности, какая кому от того польза? Надо, надо сурово защититься от в бездну тянущих друзей, ради их же спасения надо. Вот почему Говорю об одиночестве и о том, что отдать свое сердце можно только Владыке. Сурово и горько познание человека. Научимся сердце свое открывать, сначала подумав.

 

279. (Гуру). Уж если взялся за гуж, то бремя дружбы надо нести, пока не перейдена последняя черта. Но не следует забывать, что утопающий может утопить своего спасителя, если последний не осторожится. Иногда такого утопающего оглушают ударом по голове, чтобы прекратить его судорожную и слепую активность, ибо надо спасти. Обязательство — вести, но не тащить на себе. Там, где бессильны слова, молчание движет.

 

280. (Авг. 18). Наполнение сердца Владыкой будет мерилом прогресса. Постоянство и неуклонность восхождения требуют и постоянного наполнения. Буду об этом Твердить, пока не наполнится сердце. Сердце можно уговорить. В сердце можно вынашивать мысль и хорошую, и плохую. От хороших светлеет оно, от плохих отемняется и становится черным, если упорствуют злые. Воля и желание полагают мысли на сердце, а сердце усиливает их, насыщая своими энергиями. Так каждую мысль можно сознательно положить на сердце для усиления и роста. Мысли от мозга коротки и поверхностны и умирают вместе с мозгом, но сердце, которое бьется всегда, запоминает навеки. Считают, что память в мозгу, но это неверно. Сосредоточие памяти — Чаша и сердце. Сердечное памятование особенно прочно. Жизнь мозга и жизнь сердца: одна сосредоточивается на внешнем, другая — На внутреннем. Одна умирает с телом, другая протягивается в Беспредельность. Стигматы сердечных огней запечатлены во всех произведениях искусства. Стихи без огня — набор мертвых слов. Огнем сердца создано все, что вошло в сокровищницу общемирового искусства. Сердце, аккумулятор пространственного огня, является в человеке огненной мощью творящей. Тот, кто желает творить, пусть сердце заставит проснуться и вспыхнуть огнями творческой мощи. И если слова или мысли насыщены силой сердечных огней, не умирают они и не исчезают в пространстве. Так сердце огнями прокладывает путь в Беспредельность и устилает его искрами света. Так приобщаемся сердцем к жизни бессмертной и сердцем творим узоры духа в пространстве.

 

281. В сущности говоря, Йога Огня и есть Йога сердца, ибо огненный путь устилается сердцем. Да, да, да, на пути к Архатству достигается такая ступень, когда ничто внешнее не может остановить роста духа. И тогда Учитель может Сказать ученику: «Утверждаешься полным». Так в жизни восставшего духа можно проследить два явных, резко отличных друг от друга течения: внешнее, обреченное смерти, временное и преходящее, и внутреннее, идущее поверх, и через, и далеко за пределы жизни текущей. И сердце, и энергии его отдаются второму. Первое же дух наблюдает и смотрит на него, как на картину в кино. Всякие бывают картины: и скучные, и веселые, и захватывающие, и вызывающие слезы, но... только картины, всего лишь картины кино, конец которых неизбежен. И тогда, отделивши в себе одно от другого, временное от непреходящего, сердце свое отдает человек навсегда лишь тому, что бессмертно и в вечном живет, внося элементы его в мир плотный и тем утончая его, и тем служа эволюции сущего, и тем выполняя миссию свою на Земле.