Грани Агни Йоги (Том II)

505. (М.А.Й.). То, что вокруг, все беспредельно: беспредельно началом и не имеет конца. Живем в Беспредельности, касаясь ее всеми сторонами своего существования и самым своим существом. Сущность ее уявляется яро во всем: в беспредельности качеств и чувств, в беспредельном пространстве, в касаниях вечностью наших сознаний. Даже наука говорит, что материя вечна и вечно движение в ней. Ничто не имеет ни конца, ни начала, равно как и верха и низа, равно как и центра, который везде, с окружностью также повсюду. И времени нет, но есть вечность, а время — иллюзия Майи. И все, что мы видим и слышим, действительности собой не являет, ибо оболочки затемняют знание духа. Вечная правда сущего — по ту сторону их, знанием духа не озаренных. Но действительность есть, и ее можно знать, сняв с сознания личные стекла. Когда самости сняты очки, действительность сущего начинает уявлять свой облик и знание духа становится доступным. Чувствознание, или непосредственное знание действительности, будет достижением того, кто освобождается от власти Майи земной и преходящей личности, облекающей на земле человека и заменяющей ему бессмертную сущность его благодаря все той же Майе и ярой яркости снов земного существования.

506. Думают, что свойство воспринимать вибрации внешних воздействий свойственно людям, животным и растениям и вообще живым организмам. Но воспринимают даже и камни, накаляясь под лучами солнца. Свойством воспринимать и запечатлевать воспринятое обладает вся материя, и бесконечно шире тех рамок, которыми ограничивают ее. Каждый предмет, находившийся долго в обладании человека, может очень многое рассказать тому, кто сумеет спросить и уловить ответ. Все, что происходило с человеком в присутствии этого предмета, может он рассказать, развернув перед спрашивающим сознанием целую фильму происшедших событий. Стены старинных домов, помещений, замков, соборов тоже многое могли бы поведать. Кольца, ожерелья, браслеты, короны хранят в себе все, что происходило в их присутствии. Каждый предмет запечатлевает на себе отложения тех вибраций, которые наслаиваются на него. Вся история Рима запечатлена на сохранившихся в нем камнях, видевших то, что в нем было. Любой предмет два последующих мгновения уже не тот же самый, именно, благодаря как наслоениям от внешних вибраций, так и от перемен, которые беспрерывно идут в нем самом. Значения не имеет, что человек этого не замечает и что нет еще таких аппаратов, которые могли бы отметить эти тончайшие изменения, но они есть, и отрицать их нельзя. Огненная аппаратура некоторых людей явно улавливает эти наслоения прошедших времен на предметах. Даже называют способность эту и процесс психометрией. Не в этом дело, но тяжко и прочно наслаивается на всем окружающем человека не только то, что происходит видимо глазу, но и все его сокровенные мысли и чувства, оставляя за собой фильму свершений. Хроника Акаши существует в пространстве, но отрывки ее запечатлены и на каждом предмете, который является как бы немым свидетелем идущих и прошедших событий. Наслоения эти — от тьмы или Света. Истинно, есть вещи, несущие радость или горе, благословение или проклятие, счастливые или несчастливые — все зависит от степени и качества их наслоений. Вещи и предметы, находившиеся в обладании святых и подвижников, насыщены благой аурой. Но можно представить себе, чем насыщено кольцо сатаниста больших степеней. К старинным вещам следует относиться особенно осторожно! Много яда на многих из них. Потому в Мире Тонком, где плотная снята завеса, все предметы различимы по светотени своей. Окраска некоторых прекрасна, насыщена тонкими, гармоничными тонами. Но мрачны подвалы астрального мира и темны и напитаны ядом зловония, которое сопровождает все явления низшего порядка. Не о людях идет эта речь, а о том, чем облекают они и что наслаивают они на всем, что их окружает. Следствий мыслей своих и эмоций не видят они, но их видят бездушные камни, и стены домов, и предметы, которые близко; видят и запечатлевают на себе все. И благо тому, кто светом своим насыщает этих неведомых миру молчаливых свидетелей деяний людских, но горе сорителям темным.