540. (Дек. 7). Чтобы подняться к Вершине и там встретить Меня, себя надо оставить у подножия. Груз самости на высоту не поднять. Самости нечего делать там, где дыхание вечности касается сознания. Нечем самости в Космосе жить. Космическое и личное не сочетаются. Сверхличная жизнь разрушает тюрьму, которой является личность, замкнутая в свой малый мирок мыслей, чувств и представлений, касающихся только этого мирка, не имеющего отношения ни к чему, что выходит из его пределов. Если бы только поняли люди, чего лишаются они, ввергая себя в цепи, скованные ими самими. Говорят: он живет для других, он никогда не думает о себе, — не понимая, что человек, так живущий, самость свою побеждает и право утверждает этим свое на вход в Высшие Сферы. Ведь это тропа, ведущая к непрерываемости сознания, то есть к бессмертию. Смысл и значение изъяты из многих этических понятий, и потому так далека этика жизни от жизни и стала мертвой она. Даем Живую Этику жизни, утверждающую Свет и ведущую в жизни. В Беспредельность ведет Наша Этика жизни, утверждая жизнь духа на Земле и в мирах.
541. Трудно примириться с людским бессердечием. Жестокость — не признак светоносного сердца, или равнодушие к страданьям других. Жестокость и равнодушие окутывают ауру темными излучениями зла. Слова прелестные при сердце жестоком не значат ничего. Если Карма поставила рамки такие, сдвинуть которых нельзя, значит, урок надо выучить до конца и горечь опыта выпить. Это тоже наука жизни, и через такие уроки тоже надо пройти, не теряя равновесия. Нетрудно удерживать его в покое, но когда сердце терзает жестокость людей, удержать его — будет победой. Каждое страдание, причиненное другому человеку, отзвучит на причинившем его. Придется платить, и сполна. Но тем, кто Наших близких терзает, тем плата — особой ценой. Можно отметить, как одни стремятся навстречу пойти во всем, в чем только могут, другие же — наоборот. Последние явные или скрытые противники Света или же послушные орудия их, часто даже не понимающие того, кому они служат. Но сердце — у каждого, и сердце — судья, но многие сердца смердят. Каков же суд смердящего сердца?!
542.
543.