Грани безумия. Том 1

– Ф-фух, напугала! Неделя – это ничего, не страшно. У меня же занятия в Академии, я только на выходных домой поехать могу, и то не на всяких. Я тебе кое-что скажу… – понизила она голос, – но только ты никому! Меня магистр Волански обещал взять личной ученицей! Не сейчас, конечно, а через три года. Но я постараюсь пораньше Академию закончить. Что я, глупее Эддерли? А магистр говорит, что у меня талант! И что мне дальше учиться надо. Папенька еще не знает, ему и обычные двенадцать лет учебы вечностью кажутся. А личный курс у наставника это еще лет пять-семь… Зато после можно не только свое дело открыть, но и в Ордене чего-то добиться… И замуж выйти это совсем не мешает! Конечно, если муж не против. Мэтресса Иоланда Саграсс – ух как звучит!

Она мечтательно вздохнула, и Айлин изо всех сил пожелала, чтобы у подруги все-все сбылось! И, особенно, то, что уже никогда не сбудется у самой Айлин. Выйти замуж за любимого человека, стать преподавательницей… Иоланда умная, добрая и талантливая, она этого так достойна!

– В общем, как приедет… – снова начала Иоланда, и вдруг ее глаза расширились. Возмущенно ими сверкнув, она сделала пальцем у виска жест, понятный любому адепту – обрисовала контур кошачьего уха – и указала взглядом на дверь.

Кто-то подслушивает? Но зачем? И… кто? Представить лорда Бастельеро в такой унизительной ситуации невозможно, а среди слуг магов нет. Зато есть… компаньонка! Чтобы освоить «кошачье ухо», полной магессой быть не обязательно! Это вообще-то целительское заклинание, которым они слушают сердце, но его осваивают почти все… Айлин его выучила вообще на первом курсе. И, конечно, его знает сударыня Эванс, магесса шести курсов обучения. Но Иоланда и правда сильна, если смогла его засечь… А что, если не сразу?! Это сколько же Эванс успела услышать?

– Кажется, мне нужно навестить супруга, – процедила Айлин, поднимаясь с диванчика. – Иоланда, милая…

– Уже уезжаю, – понятливо кивнула подруга. – Ты только не переживай, тебе вредно!

Не переживать? Вскочив, Айлин поднеслась к двери гостиной и резко ее распахнула. Убежать по длинному коридору Эванс не успела бы, но она и не пыталась. Сплетя пальцы поверх белоснежного передника, она посмотрела на Айлин с достоинством кошки, пойманной за неблаговидным делом вроде порчи хозяйской обуви, и процедила:

– Миледи…

– Кажется, шамьета мы не дождемся, не так ли? – почти пропела Айлин через алый гнев, застилающий глаза. – Какое счастье, что это была не леди Райнгартен, к примеру, иначе завтра уже вся Дорвенна знала бы, как в доме Бастельеро принимают гостей! Вы мне ничего не хотите сказать, сударыня Эванс?

– Мои извинения, миледи, – все с той же чопорностью, которую Айлин уже ненавидела, ответила компаньонка. – Горничная принесла шамьет по-итлийски, а дамам в положении он вреден, слишком пряный. Я отослала ее обратно и осталась, чтобы проверить новый. Но, кажется, ваша гостья уже уезжает?

– Да! – выдохнула Айлин. – Что неудивительно при таком приеме. К вашему сведению, я всегда пью шамьет по-итлийски! И леди Эддерли не видит в этом ничего опасного! А если вы считаете, что можете следить за моим здоровьем лучше, будьте любезны сказать об этом ей самой, а главное, убедить в этом моего мужа. Вдруг он откажется от услуг лучшей целительницы Дорвенанта и поручит здоровье своей жены и ребенка вам?!

Что-то внутри дрожало и пело, как натянутая струна. Айлин поняла, что идти в таком состоянии к лорду Бастельеро никак нельзя. Она лишь подтвердит его мнение, что нуждается в присмотре и защите, потому что не владеет собой. Поэтому Айлин решительно прошагала мимо компаньонки, а за ней, гордо вздернув подбородок, проплыла Иоланда, ухитрившись занять широкими шелестящими юбками почти всю ширину просторного коридора, так что Эванс пришлось посторониться. «Дура, – билось у Айлин в висках. – Мерзкая дура, которая еще и подслушивает! Да, ничего позорного или опасного Иоланда не сказала, но… Как же противно! И вот эту… компаньонку я должна теперь постоянно терпеть рядом с собой?!»

Она проводила Иоланду до самой кареты и обняла на прощанье. Подруга молча стиснула ее в объятиях, вспорхнула в экипаж и уехала. Когда за нею закрывали огромные ворота, Айлин жадно посмотрела на улицу, как будто лишь ворота отделяли ее от свободы. Увы… Никакие ворота и ограда не удержали бы ее, не будь Айлин связана невидимыми цепями обязательств. И все-таки… Это не причина обходиться с ней таким образом!