Грани безумия. Том 1

Легко сбежав по ступеням, он оставил Мост Поцелуев позади и свернул в нужный переулок. Дверь оказалась открыта, ключ доставать не пришлось, и от этого простого знака, что его ждали, на душе потеплело. Заперев за собой садовую калитку, Лучано пошел к дому, каждое мгновение ожидая, что вот-вот из кустов на него прыгнут, поймают мягкими лапами, заглянут в глаза – что ты нам принес с такой долгой охоты? Но кошек не было, и когда он подошел к дому, то понял почему. С террасы слышался негромкий разговор – мастер принимал гостя. И кошки, конечно, крутились там, причем не столько ради угощения, сколько из вечного любопытства, присущего этому племени.

– Грандмастер Лоренцо, мое почтение! – поклонился Лучано, входя на террасу. – Мастер…

Положив сверток с выпечкой на накрытый стол, он встал на колени и поцеловал руку Ларци, а потом замер, не торопясь выпрямляться.

– Ну-ну, мальчик мой, – улыбнулся Ларци, погладив его по слегка растрепавшимся волосам. – Вставай и садись к нам. Вижу – глаза голодные. Неужели их высочество Риккарди тебя не покормил?

– И не подумал, – наябедничал Лучано, подходя к умывальнику в углу террасы и ополаскивая руки. – Угостил только чашкой шамьета и разговорами.

– Бережливость – главная добродетель торговца, – усмехнулся Лоренцо, бесцеремонно разворачивая сверток. – О, мое любимое!

И сцапал булочку с корицей, от которой тут же откусил! Единственную булочку, с таким трудом найденную Лучано! Не съеденную им по дороге, хотя запах от нее был такой, что в глазах темнело, а в животе урчало! И только потому не съеденную, что Лучано собирался запивать ее шамьетом, который хотел сварить для себя и мастера!

Проглотив глупую обиду, он вытер руки полотенцем, а повернувшись, увидел, что мастер Ларци смазывает ломоть фокаччи сливочным маслом, укладывает на него здоровенный кусок ветчины, сыр, зелень и накрывает еще одним слоем фокаччи.

– Балуешь ты его, Ларци, – хмыкнул Лоренцо, запивая остатки мгновенно съеденной булочки. – Молодых надо держать впроголодь, они от этого злее.

– Вот своих и держи, – добродушно парировал Ларци. – Мне мой ученик нужен сытым и здоровым, а от долгого голода портится желудок. Ешь, мальчик.

И подвинул этот слоеный ломоть к Лучано, который вцепился в роскошное угощение, изнемогая от благодарности.

– Да уж, натворил дел твой мальчик, – снова усмехнулся Лоренцо, откидываясь на спинку плетеного из лозы кресла. – Вляпался в Дорвенанте так, что о нем вся Итлия говорит. Хорошо еще у нас думают, что Фарелли-наемник из Дорвенанта и Фарелли-приказчик из Вероккьи – это два совсем разных Фарелли.

– Ну а с чего людям думать иначе? – пожал плечами мастер Ларци и отломил кусочек вафли. – Как будто в Итлии мало Фарелли! Ты ешь, Лучано, ешь. Совет мастеров – штука долгая, рано нас не отпустят.

У Лучано разом свело желудок, а очередной проглоченный кусок едва не застрял в горле. Он торопливо плеснул себе сангретты из большого кувшина, стоящего тут же на столе, и запил мягкий липкий хлеб.

Словно почувствовав что-то, из-под нависающих над краем террасы ветвей вылезла Мандрагора, подошла и потерлась об его ноги. Лучано погладил ее, посмотрел туда, где развалились на прогретом солнцем полу остальные кошки. Аконит лениво ловил лапой паука, уже лишившегося половины ног. Рыжая пушистая красавица, в которой с трудом можно было узнать прежнюю облезлую Наперстянку, подставила солнцу брюхо, бесстыдно раскинув лапы. А Белена выросла чуть ли не вдвое, став крупнее даже немаленького Аконита и превратившись в белый меховой шар, который напомнил Лучано дорвенантские сугробы. Конечно, до размеров Дона Леона ей было далеко, но такой большой кошки Лучано среди обычных городских мышеловок не встречал.

– А что, этот молодой король и правда так хорош с оружием? – лениво спросил Лоренцо, раскачиваясь на кресле. – Говорят, он сам дрался с демонами и перебил их столько, что даже для слухов как-то чересчур.

– Дрался, – скупо уронил Лучано. – И перебил немало.

– Он хорош, – подтвердил мастер Ларци. – Северная кровь, причем старая, издалека породу видно. А натаскивал его бретер-фраганец. То еще зелье получилось, немудрено голову потерять.

И покосился на Лучано, который мрачно подумал, что это мастер не видел синьорину Айлин. И грандсиньора Дункана, который Альсу точно не уступит, хотя бы потому, что заматерел раньше и успел набрать полную мужскую силу и красоту. Было бы у него, Лучано, три головы, как у сказочного дракона, потерял бы все три и нисколько этого не постыдился!

– Ну-ну, – врастяжку проговорил Лоренцо, продолжая раскачиваться, так что кресло противно заскрипело. – Может, голова твоему мальчику не особо и нужна, а? Не похоже, чтобы он ею дорожил, если сует нос в политику. Кстати, Ларци, а ты знаешь, что твой ученик сегодня продал историю о резне в Капалермо за такие деньги, что двум торговым принцам пришлось ради этого скинуться?