Грани будущего

— Паровоз не боится ни быстрой езды, ни высокой форсировки котла. Паровоз боится только невнимательного обращения, плохого ремонта и ухода, — послышалось по рации, после чего — серия матов и веское предложение не давить на клавишу. Проверка связи у машиниста прошла успешно. Видимо, он зачитывал Пию нотации из «Инструкции по паровозовождению». Эту книгу пролистал и Брусов на досуге, но не с таким удовольствием, как «Как закалялась сталь». Всем им предстояло побыть месяц-другой Корчагиными.

Начальник экспедиции сделал вид, что не заметил вольности, прошел дальше в свое купе. Не обращая внимания на суету медиков, сел на нижнюю полку. В его купе обживались доктор и медсестра, и предстояло создать нечто вроде лазарета по необходимости.

На полке уже лежали бронежилет с рожками для автомата по всем карманам, легкая каска-сфера и верный, потертый от долгого использования АКМ. Под полкой покоилась сумка с личными вещами и несколько персональных сухпаев, выданных каждому в группе индивидуально на всякий случай. Пистолет Макарова был запрятан подальше.

— Кай Саныч, скоро станция Первая речка, — зашуршало в рации хриплым, спокойным голосом. — Путь как по маслу. Проскочим без остановок?

— И Вторую речку, — припомнил Брусов. — До Угольной можешь не останавливаться. Притормозишь, по возможности, за километр-другой. Мы собираемся, Кузьмич.

Глава экспедиции быстро натянул на себя броник, нацепил каску. Калашников повис через плечо. Остановившись в конце вагона, Брусов крикнул:

— Ленка, пятиминутная готовность!

— Будем как по часам, шеф! — ответила задорно капитанша.

Брусов прошел до второго жилого вагона в мужское логово, прикрикнул:

— Мужики, боевая готовность.

— Мы слышали, — прогудел басовито за всех рослый стрелок — старший лейтенант Богдан Бессмертных, намекая на рацию, что лежала в купе майора Сергеева — «командира вагона», — а заодно и всех военспецов.

Минер майор Сергеев, как и снайперша Ленка в своем вагоне, распоряжался дежурством на второй вышке и следил за боевой готовностью подопечного отряда. И порядком по совместительству. Он и отдал первым приказ к выходу. Автономность, обеспеченная капразом, всех держала в тонусе. Когда в вагон зашел Брусов, военспецы уже разложили вещи и были готовы ко всему.

Сергеев замер напротив счетчика Гейгера, раздумывая, давать ли приказ на облачение в химзащиту? Стрелка показывала лишь чуть более двух третей нормы. До тревожного хруста счетчика было далеко. Угольная, насколько знали члены анклава, не заражена. Но всегда могли подуть восточные ветры, и был шанс хватануть хорошую дозу.

— Не думай, майор. Облачайтесь, — приказал Брусов. — С радиации не убудет. Ветер переменчив.

— Группа готова к выходу… адмирал, — по-военному четко отчитался Сергеев и с легкой заминкой отдал честь, приложив пальцы к виску под потертой каской.

Словно компенсируя более старую каску, чем у Брусова, броник майора был из последних образцов. Не чета адмиральскому. А вот калаш в руках — образца сорок седьмого года, в отличие от более позднего АКМ у начальника экспедиции.

— Пошли, ребята. Рацию оставить техникам и рабочим. Последним быть готовым к выходу, — спокойно велел Брусов, первым продолжая путь вдоль состава.

Не то чтобы адмирал надеялся найти на Угольной угля. Там его не было, как поговаривали старики, еще с советских времен, но разведку за пределами земель влияния анклава провести следовало раньше, чем бросаться в омут с головой.

Солнце, как оказалось, выглянуло совсем ненадолго. Поиздевалось немного, и мир вновь окутали серые низкие облака. Сумерки обратили день в вечер. Настроение группы испортилось. Тучи принесли ненужный снег. Поскольку температура не опускалась ниже нуля, он тут же таял, пополняя собой месиво, оставшееся от утренней оттепели. Весна как-то сразу затормозилась, и руки военспецов на прикладах АКМ остро сожалели, что перчатки — беспальцовки. Мир превратился в грязь и лужи. Мрачная, холодная картина, и замерзающие пальцы.

Угольная, как и предполагали, оказалась пустой, мертвой, приемлемо «фонящей». Следующая остановка «Варяга» намечалась перед железнодорожной развилкой у поселка Угловое. Направо уходила линия к бывшему городу-порту Находке, слева был открыт путь к Хабаровску. И это направление стоило обследовать. Только произошла заминка.

Поезд последний раз чухнул. Брусов отворил дверь и первым погрузил в мокрый снег армейские ботинки. Ветер сдувал снежинки с рельс. «Варягу» было за что зацепиться. Не нужно ломами долбить обледенелые кучи вдоль рельсов — и на том спасибо.

Черт с ней, с погодой. Пробуксовка случилась из-за другого. У людей, ни разу не покидавших пределы анклава, едва ли паника не началась, когда они в первый раз покинули состав. Даже на военспецов пришлось потратить немало времени, пока те стояли, держась друг за друга, и глазели на открывшиеся просторы. Особенно молодые, родившиеся под землей. Выход из состава на открытую поверхность, когда за плечами нет ворот цеха, стал для них откровением.