Грани будущего

— Смирнова, на вышку! Округу под прицел, — отдал приказ Брусов и махнул деду в ответ.

Дед повернулся полубоком. За плечами старика висел объемный потертый рюкзак. Из-под плаща торчало дуло еще одного охотничьего ружья. Одноствольного.

— На провокатора не похож, — добавил Зема. — Демон может испепелить его плазмой в случае чего. Пикнуть не успеет.

— Только вылезли из-под земли — и уже в головорезы подались? — хмыкнул Сергеев. — Может, вы с ними заодно?

— Ну так пристрели меня в затылок в случае резких движений, майор. А я пока прикрою адмирала своим энергощитом лучше всякого охранника, — спокойно добавил юноша и посмотрел на Брусова. Тот отодвинул Сергеева и потянулся к щеколдам на двери. Взгляд упал на счетчик Гейгера в углу, стрелка показывала допустимый радиационный фон за бортом. Щеколда отодвинулась вбок, дверь отворилась, и сердце ускорило ход.

Чертов холодный дождь.

Майор позволил Земе вылезти первым. Затем он и его ребята выстроились с автоматами наперевес, защищая грудью адмирала от незнакомца и прочих возможных угроз лучше, чем какие-то странные подземные технологии.

— Здорово, отец, — поприветствовал Брусов. — Хочешь разговора — убери ружье. У меня ребята нервные. Пристрелят, потом спросят, чего хотел.

— Вы куда прете? — вместо приветствия огорошил всех дед хриплым баритоном, обращая внимание на костюм Земы не больше, чем на снаряжение всех прочих. Ружье он все же убрал за плечо. — Вы на этой железяке в эпицентр попасть хотите? Весь Уссурийск в радиации! Наглотаетесь и подохнете. Почем зря.

— Каков радиационный фон? Ты был там? Счетчик есть? — посыпал вопросами адмирал.

— Да уж хватит, чтобы сдохнуть, — выпалил дед, сверля то Брусова, то Сергеева, то Зему мутным взглядом явно близоруких глаз.

Ответив, старик без дальнейших слов зашагал в сторону леса, пытаясь быстро раствориться в дожде. Видимо, посчитал свое дело сделанным — предупредил. А поезда такие до войны каждые десять минут ездили. Эка невидаль. В детстве насмотрелся.

— Погоди, дед. Ты куда? — рванул адмирал следом. — Нам же надо провести состав через часть Уссурийска. Ты шел по рельсам? Они целые? Ну скажи ты хоть что-нибудь!

Дед повернулся, зыркнув тяжелым взглядом. Приоткрытый рот, лишенный половины зубов, щерился уцелевшими коричневыми пеньками. Такой на каннибала-чистильщика точно не тянул. Разве что из жертв супы варить.

— Какие тебе рельсы, когда корыто ваше железное так радиацией пропитается, что жить не захотите! Ну какие? Ты Таранова слушай. Таранов дело говорит! Подохнете все, и хоронить некому будет! А ежели тебе кто другое скажет — его не слушай. Таранова слушай. Таранов дело говорит: сдохнете — и все тут!

— Да вот хрена с два! Законсервируем и проскочим. — Брусов схватил его за рукав, останавливая от новой попытки убежать в лес. — Расскажи еще.

— Скажи, расскажи, — передразнил дед, как ребенка, отдергивая рукав. — У Таранова слова на вес золота! Чего попусту языком молоть?

— Так выменяй информацию, — повеселел адмирал, понимая, к чему тот клонит. Мир поменялся, но товарно-денежные отношения никуда не делись. — Бартер? Да?

— Бартер так бартер, — махнул рукой дед. Глаза загорелись жаждой наживы. — Неси тушенку. И расскажу тебе все, что знаю. Взаправду расскажу. Таранов не обманывает.

Он походил на безумца, но ничто в нем не настораживало. Обычный спятивший дед-одиночка. Охотник, неизвестно как выживавший в лесу. Нормальные люди кончились. Остались удачливые. А понятие нормы давно ушло за пределы понимания психотерапевтов.

— А вот и принесу, — тут же пообещал адмирал и кивнул Сергееву. — Но какого рода твоя информация? Стоит ли тушенки? Может, и воды из этой лужи не стоит. — Кай кивнул на грязную канавку.

— Э, нет. Я половину Уссурийска излазил, — возмутился седой сталкер, чья фамилия, вероятно, и была Таранов.

— Да как так излазил, если в радиации город весь? — хмыкнул Зема, присматриваясь к деду. — Ты говори, да не заговаривайся, старый.

— А так и лазил, что в костюме своем, — тут же выпалил дед. — А ты, сопляк, не родился еще, когда я лазил.

— И где костюм? — хмыкнул юноша, сложив руки на груди.

На Таранове была только одежда и самодельный дождевик, сшитый из целлофановых пакетов. Капюшон выглядел более прочным, чем остальной костюм.

— Да звери подрали. Дикие стали, бросаются все подряд. Белки, что волки. Мне-то только костюм подрали, а вот ребятам со мной меньше повезло. Загрызли всех, сучары. — Он говорил без интонации, но словно выплевывая из себя слова. Такое, как понимал Зема, могло быть, если долго не разговаривать. Месяцы… года? Сколько он бродит по этой тайге?

— Обожди немного, дед. Я человек, живущий в коллективе. Посоветоваться с народом надо, — пояснил адмирал, отходя к Сергееву.

— Агась, советуйся, — ответил дед и застыл монументом, слеповато поглядывая на Зему, словно только заметил.

— Махнешься костюмом, малец?

— Весь Уссурийск не стоит такого костюма, старый.

На том разговор и кончился.