Крик Ряжина догнал адмирала от двери. Алферов и Гордеев держали раненого, пока Зема пилил хирургической пилой руку. Жгуты стянули предплечье. В зубах «медика поневоле» был рукав чьей-то рубашки. Единственное, что осталось для перевязки. Возможности развести костер, чтобы закалить инструменты и обеззаразить материал в металлической посуде с кипящей водой, не было. Кислорода и так не хватало. Как и света, пинцета, шовного материала и прочих инструментов, чтобы извлечь осколок, зашить артерию, обеззаразить рану и спасти тем самым бесстрашному минеру жизнь.
Молодой доктор резал спешно, без обезболивающего. Быстрота еще была связана и с тем, что на медицинских курсах практиковаться приходилось на трупах и с электроинструментами типа «болгарка». Электроинструмент, конечно же, вскрывал ребра и отделял кости друг от друга за мгновения. Здесь же приходилось орудовать ручной ножовкой в экстремальных условиях, когда пациент грозился тебя убить и ревел утробным голосом так, что уши закладывало.
Времени разбираться не было. Не хватало опыта. Зему и так ждали еще несколько тяжелораненых. Времени терять он не собирался. Давление схрона на мозг становилось невыносимее с каждой минутой. Но, похоже, это ощущали не все, и юноша даже предположил, что это сильно зависит от уровня интеллекта. Более развитый мозг пытался создавать внутренний барьер, не желая переформатироваться, как жесткие диски прошлого.
Зема вдруг понял, что по его щекам текут слезы. Молодой парень — фактически ровесник — его усилиями превращался в инвалида с гораздо меньшим шансом на выживание в мире на поверхности, чем до этого. Такие тут долго не протягивают. Но чем он еще мог помочь? Оставить истекать кровью? Живой без руки лучше, чем мертвый.
— Мы — команда, — крикнул Сергеев над ухом. — Своих не бросаем. Сделаем носилки — вынесем. Главное, чтобы твари вновь не поперли.
— Выкарабкивайся, друг, держись за жизнь, — прошептал Зема Ряжину и отошел к другим больным.
— Погоди, мне надо тебе кое-что сказать, — открыл было рот Ряжин, но совсем тихо, и Зиновий не заметил этого.
Брусов, отметив стойкое желание юноши бороться за жизнь каждого члена экспедиции, тем временем уже шел к комнате, которую хотела показать Ленка. Судя по ее возбужденному голосу, нашла что-то стоящее. Оставшиеся на ногах военспецы уже убежали вглубь коридора, исследуя комнату за комнатой.
Часть помещений оказалась закрыта изнутри, и такие разведчики оставляли, пробегая дальше вглубь. Стоило быстрее обнаружить ходы, куда утекли все твари. Не могли же они исчезнуть бесследно.
Твари, судя по всему, отлично видели в темноте. Люди же больше ползали по темным коридорам с нелепыми фонариками, по привычке не решаясь зажигать в закрытых пространствах факелы, чтобы не сжечь кислород. В памяти еще были свежи воспоминания о ломающейся вентиляции в недрах анклава. О временах, когда от удушья падали в обмороки, пока техники, рискуя жизнями, нередко лезли даже на поверхность исправлять поломки, забыть было невозможно.
Брусов помнил, что и сам-то к естественному свету привыкал больше года после долгих месяцев подземелья. Бродил по цехам и складам, как слепой крот, после того как те стали доступны для общего посещения. Почти у всех, за исключением рейдеров, на поверхности первое время нещадно слезились глаза. Вот и сейчас большинству группы было в полутьме как-то привычнее, чем под пасмурным небом. Демон так вовсе видел, как кошка, после того, как избавился от светофильтров. Он родился под землей. Он шел на звук и не боялся темноты.
Солдаты, руководимые майором, исчезли за поворотом коридора, осторожно исследуя дальние комнаты. Теперь Брусов видел впереди только Ленку, спешащую к своей находке, и лучик света под ногами от фонаря у нее на голове. Она как снайпер всегда закрепляла его сверху, чтобы были свободны обе руки. На СВД прибора ночного видения не полагалось.
Позади адмирала шлепал Гордеев, матерно поминая, что от обеих лент в пулемете осталось только десять патронов. А найденные боеприпасы не подходили под крупный калибр. Трофейные рожки калибра 5.45 пошли только на Калашниковы. Так что счастливчиков оказалось лишь половина группы. По паре обойм на каждого большой роли не играли. Но если предстоит отбиваться от подобных атак существ еще хоть раз, то и они увеличивали шансы на выживание.
Скрип двери во тьме коридора был резок и страшен, в груди у адмирала кольнуло, и сердце ушло в пятки.
— Какого… — только и прозвучало позади него, и Гордеева откинуло от темного прохода к стене. Брусов с Ленкой запоздало повернулись на звук. Ее фонарик высветил приоткрытую дверь и… беглеца.