Грани кристалла

— А-а! Это еще и вкусно! Павел очень любил. Я не готовила ничего такого с тех пор, как его не стало, — она мельком взглянула на гостя. — Ничего, что я так говорю? Тебя это не смущает?

— Нет, не смущает. Мне даже интересно. Ведь я знал Павла. А вот тебе, как тебе то, что я здесь, что ты ухаживаешь за мной, что я прошу тебя пойти со мной?

Ира разрезала запеканку на куски, подхватила один и положила на тарелку.

— Твои вопросы слишком откровенны, Милан, но и я об этом думаю, — она поставила тарелку и присела на стул у стены. — Людмилка права, ты ворвался в мою жизнь, когда она уже, как река, приближается к устью. Все было на пути — и долины, и пороги, и другие реки, которые слились со мной или которым я дала жизнь. Я поняла, что ты спрашиваешь, не имея мысли обидеть, но мое мышление человеческое. За всю жизнь мы, люди, сталкиваемся со множеством препятствий и, прежде всего, с человеческим негативом, с недоброжелательностью. Увы! Но чаще с недоброжелательностью, чем с радостью. Я не знаю, почему так получается. Мы словно обрастаем броней. Ладно, что об этом. А про Павла… я все же любила его и, хоть ты и прав — нас свело горе, — но мы жили вместе не поэтому, мы нуждались друг в друге, мы оказались двумя половинками одного целого. Понимаешь?

Милан кивнул.

— Ты… да, ты незримо присутствовал в нашей жизни. Я могу сказать, что твое появление на Земле стало точкой отсчета для Павла и для меня. До того я и подумать не могла о каких-то отношениях между нами. Мне же было всего пятнадцать. Но твое отношение ко мне… Я почувствовала его в горах, помнишь, когда ты спас меня, — Милан кивнул в ответ. — Тогда ты разговаривал со мной не как с ребенком, а как с равной. И тогда ты был Павлом. Не хочу вводить тебя в заблуждение насчет каких-то чувств, которые ты пробудил во мне, но доверие, возникшее между нами, стало тем мостом, что объединил нас с Пашей. Мы все время тебя помнили. Хоть вслух и не говорили.

— Ири, я часто звал тебя, хотел, чтобы ты услышала мою мысль через Пространство. Мне казалось, что ты слышишь.

Ира с любовью посмотрела на Милана.

— Я слышала. Во снах. Твой голос звучал в моей голове, возбуждая фантазии. Я представляла нашу встречу, ждала ее. Вот видишь, мысль материализуется! — Ира достала вилки, ножи, баночку со сметаной. — Садись, будем обедать.

Раздался телефонный звонок.

— Извини, я сейчас, — Ира вышла. Когда она вернулась, то от радости на ее лице ничего не осталось. — Миша звонил, ругал. Люда ему там всякого наговорила, прям не знаю, — она старчески всплеснула руками, — девчонка как с цепи сорвалась сегодня.

Милан отчаянно хотел обнять ее, прижать к себе, защитить. От кого? От родных, которые беспокоились о ней?! Нет, не просто беспокоились, а унижали недоверием, сомнением в здравости ума и все потому, что она постарела. Именно поэтому и внучка, и сын позволяли себе повышать на нее голос, читать нотации.

— Ири, у нас тоже есть старики. Не знаю, как тебе сказать, чтобы не обидеть, но… их уважают всегда, а чем старше отец или дед, или любой другой лириниец, тем почтительней к нему относятся. Почему у вас не так? Я не хотел говорить об этом, но не могу смотреть, как грусть заполняет твои глаза.

— Что ты, Милан, что ты? Ты все не так понял! — с жаром воскликнула Ира, — они уважают меня, безусловно, просто беспокоятся. А с Людочкой у нас отношения очень даже дружеские, доверительные… — и вдруг она осеклась. — Ну вот, ты и сам обмолвился о том, что я стара… — Ира заплакала, тихо, без всхлипываний и рыданий. Просто по щекам покатились слезы. Она даже не отвернулась, не опустила глаз. Слезы скатывались к носу и потом, соскользнув к губам, медленно падали.

— Прости, Иринушка, прости…

— Мне надо к лекции готовиться, я пойду к себе, — она встала, — а ты… здесь… чувствуй себя как дома. Надеюсь, ты все узнаешь, что тебе нужно.

Она ушла в спальню, плотно закрыв дверь за собой.

Мерно гудел компьютер, тихо работал телевизор. Милан посмотрел на остывающий обед. Есть уже не хотелось.

«Скорей бы закончился этот день!» — в сердцах подумал он, возвращаясь в комнату.

Сел в кресло и, облокотившись о колени, обхватил голову руками.

«Ири, Ири, как же нам быть?!»

Ответа не было. Все, что поначалу казалось таким простым, усложнилось. Мог ли подумать Милан, что камнем преткновения станет человеческая мораль — негласный свод законов, веками вбиваемый в головы людей! Но надежда еще теплилась в сердце. Милан откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он погрузился в себя, не замечая времени и очнулся, услышав короткое сообщение диктора международных новостей:

— Сегодня в столице Алжира прошла встреча глав государств Африканского континента, на которой обсуждался вопрос создания Совета Африканских стран. Подробности в нашем ночном выпуске.

Приняв его, как сигнал к действию, Милан мысленно обратился к Координатору. Ответ пришел незамедлительно.