Грани Нижнего Мира

— Тут ты попал в точку. Я много думала об этом и мучилась сомнениями, но в конце концов пришла к выводу, что Велиал просто сболтнул лишнее, стараясь убедить меня в том, что моё призвание — служить Нижнему Миру. Он и прежде совершал глупейшие ошибки, позволяя нам расстроить его планы. Я решительно не вижу, какую пользу он может извлечь из моего бегства. Уверяю тебя, ему действительно было на руку, чтобы я и дальше оставалась с Владиславом.

— Гмм… — Кузен швырнул окурок в ручей. — Но если посмотреть на это иначе: он хотел не тебя отдалить от Владислава, а наоборот — его от тебя. Может быть, рядом с мужем ты была неуязвима для Нижнего Мира, а теперь, расставшись с ним, превратилась в лёгкую добычу. Ты рассматривала такую возможность?

— Рассматривала. Но это уже мои проблемы, и с ними я как-нибудь справлюсь. Предназначение — ещё не предопределённость, с ним можно бороться. Я верю в свободу воли и убеждена, что никакая сила во Вселенной не способна отменить её. Я буду всеми силами противиться судьбе, на которую обрекли меня мои предки, однако не хочу, чтобы в этой борьбе без вины пострадал Владислав.

Гуннар вновь покачал головой:

— И всё-таки, Инга, я уверен, что ты бежишь от Владислава не столько из страха за него, сколько из страха перед ним. А ещё из чувства вины. Если в разговоре с княгиней Марьяной ты получила подтверждение тому, что у вас не может быть детей… — Он не договорил и устремил взгляд вдаль, за пределы защитного купола.

— Ну, допустим, — не выдержала я. — Допустим, так оно и есть. Разве это не веская причина, чтобы расстаться? Разве я вправе обрекать Владислава на бездетность? Если я буду вдали от него, он в конце концов полюбит другую. Я знаю, он сможет. У него слишком много любви, чтобы он долго держал её в себе. Сумел же переспать с Сандрой, пусть и против своей воли — значит, сумеет сделать это осознанно, по своему собственному желанию.

Гуннар повернулся ко мне.

— А как насчёт тебя? Сможешь ли ты забыть Владислава и полюбить кого-то другого? Ну, если не полюбить, то хотя бы заставить себя лечь с ним в постель? Что-то я сомневаюсь в этом. Я знаю тебя всего лишь четыре месяца, но за это время успел убедиться, что ты не просто любишь Владислава, ты по-настоящему одержима им, как чёрные маги одержимы дьяволом, а праведники — Богом. Весь твой мир сходится на нём клином. Вот сейчас ты сидишь рядом со мной, но я понимаю, что здесь ты не вся. Твоё сердце, твоя душа, все твои чувства и помыслы находятся далеко отсюда, с тем единственным мужчиной, которого ты способна любить, но от которого убегаешь. Как ты будешь жить дальше с такой раздвоенностью?

Я поднялась и взяла котелок с помытой посудой.

— Как-нибудь проживу. Должна прожить… Ладно, хватит болтать. Пошли уже спать. Завтра у нас будет трудный день.

«Господи, — думала я, направляясь обратно к лагерю, — если Ты есть, на что я очень надеюсь, дай мне знак. Пришли какое-нибудь знамение, чтобы я поняла, кто такой Владислав, стоит ли мне бояться, что я погублю его. Намекни, что мне делать, ибо я в смятении, ибо я теряю веру в Тебя…»

На Основе я была очень набожной девочкой, по воскресеньям и праздникам посещала костёл, регулярно ходила на исповеди, из-за чего муж, который в душе был заядлым агностиком, порой подтрунивал надо мной — впрочем, делал это беззлобно и совершенно неагрессивно. Однако в последние полтора года, с тех пор как я попала на Грани, моя религиозность понемногу начала таять. На первый взгляд это казалось странным — ведь здесь, где сверхъестественное и необъяснимое встречается буквально на каждом шагу, а силы Света и Тьмы открыто борются за власть над миром земным, — здесь моя вера, по идее, должна была только окрепнуть. Но получилось как раз наоборот — я потеряла твёрдую почву под ногами и очутилась во власти сомнений. Мои представления о Боге, как о высшем существе, стоящем над всем мирозданием, пошатнулись. Я обнаружила, что подавляющее большинство религий на Гранях явно или скрыто проповедуют дуализм; даже традиционные христианские конфессии, на словах осуждающие любые дуалистические ереси, на деле погрязли в манихействе[5], отождествляя Бога с Вышним Миром, который был лишь одной из двух противоборствующих вселенских стихий. Такого Бога я принять не могла — это был искусственный, опереточный Бог, не Творец, не Создатель, а просто антипод дьявола, его конкурент, соперничающий с ним за души людей. Я потеряла Бога в своём сердце — и это было самое страшное…

*

На следующее утро я произвела дополнительные расчёты, и мы снова двинулись в путь. К счастью, пророчества Леопольда касательно очередных «завтраков» не сбылись. Я выбрала правильную ориентацию на Трактовой Равнине, и часа через три нам встретился ночной «лоскут» с Контр-Агриса.

Тщательно изучив звёздное небо и убедившись, что не ошиблась, я перешла со спутниками в другую плоскость Равнины, которая содержала все «лоскуты» данной Грани (такую плоскость называли параллельной), и объяснила Гуннару и Леопольду: