Грани одиночества

Но поразил меня не город, а буйство сочной зелени, в котором он утопал.

Кругом, куда дотягивался мой взгляд, росли вековые деревья просто невероятной высоты и пышности кроны. Между ними были натянуты канатные мосты, а по широким светлым стволам змеились многочисленные веревочные лестницы. Интересно, для чего они?

Мои размышления прервал звук открывающейся двери.

В комнату зашла миловидная девушка в сером платье. Она поставила на кровать металлический поднос. Я пыталась к ней обратиться, но она, испуганно озираясь, поспешила покинуть меня. Ну, бывает и такое.

На подносе оказалась вкусная каша, чем-то напоминающая пшенку, кусок отварного мяса, немного хлеба и вода. Для меня это был просто рог изобилия. Я редко готовила, еще реже пыталась сделать еду вкусной, поэтому чаще всего моей добычей становился бутерброд с самой дешевой колбасой или гречка.

Я с удовольствием поела, не зная, когда в следующий раз выпадет такая возможность.

То, что меня куда-то забрала странная парочка из моих кошмаров, мне было очевидно, непонятно только куда и зачем. Хотя смысла сжигать лицо ребенку и калечить жизнь я тоже не знаю. Радовало только то, что убивать меня, судя по всему, не собираются — по крайней мере, пока. Но судя по жестокости их первого поступка, рассчитывать на что-то хорошее тоже не приходится.

Пока я раздумывала, дверь почти беззвучно снова отворилась, и ко мне пожаловали давние знакомцы.

— Какой ужас! — пропела своим мелодичным голосом девица, — может, уберешь это уродство с ее лица? Мне кажется, на такое чучело даже этот монстр не позарится.

— Так даже интереснее. Зачем делать ее привлекательнее? Для него это будет очередным оскорблением. Разве он достоин нормальной аллаиды? Только эта бедолага и станет «украшением» его Обители арахнидов, — довольным тоном отозвался надменный блондин, скривив безупречное лицо в крайне неприятную гримасу.

— А вдруг он откажется от нее и потребует меня снова? — искренне переживала девушка.

— Его время на исходе. Еще несколько лет промедления — и он не сможет подарить жизнь. Я не думаю, что в таких обстоятельствах Сэпий станет привередничать. Главное — чтобы она ему подошла, — сказал парень, глядя на меня так, как моя мама рассматривала блохастых бродячих собак, которых я пыталась привести домой, чтобы иметь хоть такого друга.

— Эй, ты! Как тебя зовут, убогая? — обратилась наконец ко мне красавица.

— Алла, — ответила я, не желая лишний раз злить этих явно не добрых людей.

— Какое уродское имя, как раз тебе подходит, — кривясь, выплюнула девица.

Учитывая то, что с тех пор, как они зашли в комнату, каждый из них минимум десять раз скосил лицо, то скоро им понадобится крем от морщин, но эту полезную информацию я решила держать при себе. Человеколюбием они точно не страдают, а раздражать жестоких психов — плохая идея.

— Ты знаешь, что мы с тобой собираемся сделать? — спросил блондин.

— Отдать Сэпию, кем бы он ни был, — ответила я то, что поняла из их беседы.

— Надо же, не глупая. А хочешь узнать, кто такой Сэпий? — напуская таинственности, спросил парень.

— Мне больше интересно, для чего вы меня ему отдадите. Что он со мной будет делать? — затаив дыхание от страха, спросила я.

— Правильный вопрос, зверушка Алла. Размножаться он будет с твоей помощью. Нет, я все-таки покажу тебе твоего суженого, — глумливо засмеялся блондин и, сделав несколько пассов руками, создал иллюзию огромного монстра.

Нет, я не шучу. Мне показали гибрид человека и паука. Не такого, как в одноименном американском фильме про забитого мальчика, укушенного насекомым, а двухметрового паука, толстое паучье тело которого довольно гармонично переходило в туловище мужчины неопределенного возраста с почти человеческим лицом.

Паучье брюшко монстра было покрыто черными волосками, у него имелось восемь пушистых лап толщиной с мою ногу и крепкий торс с немного непривычным строением мышц, но больше всего пугало лицо: жесткие тонкие черты, длинноватый нос и резкие скулы, под которыми угадывалось наличие мандибул арахнида, тонкие губы и глаза — черные провалы с яркими желтыми зрачками, а на лбу еще три пары таких же, только поменьше. Я с трудом сдержала крик, прикрыв рот ладошкой.

— Вот, теперь вижу, оценила, насколько тебе повезло. Только не смей раздражать меня своими воплями. Твое мнение на эту тему меня не тревожит. Дили, позаботься, чтобы ее привели в более или менее человеческий вид. Вечером отправишься на встречу своей судьбе, — сказал довольный собой парень и вышел из комнаты.

Девица странным взглядом, в котором, мне показалась, промелькнула даже жалость, посмотрела на меня. Потом все же решила успокоить:

— Постарайся его не бояться. Он ненавидит крики, а во время этого они женщин усыпляют.

Закончив свою благотворительную, по ее мнению, речь, девица опять сморщила свой безупречный носик и дернула за шнурок, который на фоне стены был практически незаметен. Через минуту появилась девушка, которая приносила мне поесть.