Грани сна

– Представляю, – усмехнулся правнук из XXI века. – Небось такая громадная, что если её оцифровать, то понадобится флешка аж в четыре гига. И, кстати, где она? Я в Москве двадцать лет и не видел ни одной библиотеки.

Лавр уклонился от объяснений. В последние годы правнук стал раздражать его своим то ли придуриванием, то ли действительным непониманием элементарных вещей.

Да, Лавр знал, где размещалась Либерея. Был знаком и с Данилой Лысым, царским книгохранителем. Тот в недавние годы жаловался, что царь Фёдор не проявляет к библиотеке интереса. «Иван-то Васильевич приходил паки-паки», говорил он. «Велик был и смышлён»… Сменивший Фёдора царь Борис библиотеку жаловал, а наипаче[145] – юный сын его Фёдор, проявлявший большую тягу к знаниям.

Теперь он призадумался. Всё ближе были времена, в которые как раз и могла исчезнуть Либерея! Может, спрячут её свои люди, а потом и найти не смогут. А может, польский ворог увезёт или, скорее, спалит в печах Кремля лютой зимой 1611–1612 года. Не тот ли это случай, когда его вмешательство в историю окажется благотворным?..

На следующее утро пошёл он к Даниле Лысому:

– Надо бы обдумать, как спрятать книги сии, дабы беды не случилось.

Данила уважал Лавра, знал, что тот в лихолетье однажды уже спас Либерею. Но теперь, хоть и сам тужился волнениям в стране, страхам Лавра не поверил.

– Народ православный мудр! – сказал он. – Вера ведёт нас, а бог спасает! Каких бед ждёшь ты, чтобы Либерею прятать?

Пересказывать ему будущие ужасы Лавр не мог – всё равно не поверит, и просто стал убеждать, что, конечно, бог спасает, но бережёного тот же бог пуще прочих спасает. Так почему бы за́годя не обдумать, куда поместить драгоценные книги, когда пожар полыхнёт, или враг подступит ко стенам?

– Отправь людей верных в дальние монастыри, – советовал он. – Выбери самый укромный и тихий, где народу мало, и не узнали бы чужие. Вели настоятелю сделать под полом в церкви, или внутри монастырских стен тайник. Ме́ста надо мало! Сорок аршин квадратных[146], всего-то, если складывать в семёрочку на дощатые рамы. И к нужному дню чтоб уже было бы готово.

– Как так, «складывать в семёрочку»? – заинтересовался Данила.

У Лавра был опыт, приходилось ему складировать книги в матушкиной библиотеке, когда там ремонты делали. Он и объяснил: три книги так, а к ним вплотную четыре книги этак. На них – слой наоборот, здесь четыре, а здесь три. Клади хоть в человечий рост, стопа не рассыплется – главное, по толщине подбирай. Он даже взял несколько фолиантов и показал процесс на деле.

И уж заодно – чтобы два раза не бегать, Лавр обещал Даниле, что пришлёт к нему родича своего, ярыжку Глеба, коему Данила может верить как себе. Осталось уговорить правнука. Согласится ли? Он ещё вчера и знал, что за Либерея такая.

Вечером завёл с внуком серьёзный разговор. Поначалу шло туго. Глебу вовсе не улыбалось работать от зари до зари: днём в приказе, вечерами за-ради денег стричь избранных клиентов, и ещё ходить к какому-то Даниле за какими-то пустяками.

– Проследить надо, куда попадёт Либерея! И всё! – объяснял ему, изнемогая, Лавр. – Ни носить, ни копать не надо. Торчать там сутки напролёт тоже не надо. Я старый! Даже воцарения самозванца могу не дождаться. Но я всё организовал, тебе только и дела, когда начнут стрелять, неотлучно быть рядом с Данилой, запомнить, куда сложат книги, и донести радостную весть потомкам.

В конце концов, Глеба пробило. Уверовав со слов Лавра, какую ценность представляет собой царская библиотека, он немедленно начал мечтать, как найдёт её в своём времени, огребёт за это фейм[147], и его будут пожизненно носить на руках.

В Польше объявился некто, назвавшийся именем царевича Дмитрия, погибшего во младенчестве. Магнат Ежи Мнишек – воевода сандомирский, начал вооружать его для похода на Русь. Осенью войска самозванца достигли русских пределов, в ноябре дошли до земли Северской.[148] Дипломаты не могли разрешить эту ситуацию, и в начале 1605 года Борис Годунов вторично сменил главу Посольского приказа, назначив на этот пост Ивана Грамотина. И велел ему вместе с войском отправляться в помощь осаждённому Путивлю.

Пока дошли, изменники сдали самозванцу Путивль. Простонародье и дворяне города-крепости присягнули ему. Вслед за Путивлем добровольно сдались Рыльск и Курск, Севск и Кромы, многие другие города и сёла.

Борис негодовал – но ничего не мог изменить! За семь лет своего правления он так много сделал для страны, но никто не брал в расчёт его достижений. Победное движение на юг и восток, строительство каменных крепостей на границах, развитие наук, подъём производства – ничто не интересовало злопыхателей. Лучше всех его успехи были известны литвинам и полякам, и как раз они присылали агитаторов против царя.