Грани судьбы

Диктатор чувствовал себя неловко: уж слишком большой дар он сейчас предлагал человеку. И дело здесь не в том, достоин был человек этого или не достоин, важнее было другое: способен ли вообще человек понять, что именно ему предлагалось. Ведь под свободой люди почему-то понимали возможность безнаказанно врать, грабить, продаваться, убивать, а диктатор намеревался предложить человеческому малышу совсем не это. Он говорил о свободе драконов: свободе жить по велению своего разума и своих чувств, не нуждаясь в господине над собой и в рабах ниже себя. В стае все равны между собой, а диктатор — не более, чем первый среди равных. Его власть зиждется не на страхе, а на мудрости и авторитете. Его силу все уважают, но она направлена только вовне, на защиту драконов, а не вовнутрь. Под силу ли рождённому бескрылым осознать гордое величие такой жизни?

Но и не предложить награду было нельзя. Недостойно дракона не воздать должное благородному поступку, даже если его совершил человек. Это ведь для них, людей, внешний облик существа важнее сути. Они, люди, ненавидят тех, кто рождён в чешуе, а не в коже, за само только рождение. Ему ли, Скаю Синему, всю жизнь презиравшему узколобую ненависть и преклонявшемуся перед честью и достоинством, уподобляться мстительным пигмеям. Нет, он обязан быть выше этого. По его поступку будут судить обо всех драконах, пусть же никто не посмеет назвать драконов неблагодарными, помнящими причинённое им зло крепче, чем оказанное им добро.

— Я останусь, — прошептал Серёжка в самое ухо Ская. — Мне нельзя улетать…

— Тебе нравится быть рабом? — удивлённо прошипел Скай. Его разочарованию не было предела. Если быть совсем честным, то диктатор опасался, что малыш будет требовать от драконов помощи с тем, чтобы стать царьком какого-нибудь маленького дикого племени. Это ведь так по-человечески — стремиться властвовать над себе подобными. Хотя бы над немногим, хотя бы над самыми ничтожными и жалкими — но властвовать.

А его спаситель оказался неспособным даже и на это. Какая насмешка судьбы: получить свободу из рук жалкого червяка…

— Ещё чего, — фыркнул мальчишка. — Я что, больной, чтобы мне это нравилось?

— Так ты хочешь на свободу?

— Конечно, да, — возмутился Серёжка. До чего же тупым оказался дракон. Такая туша, и мозгов, наверное, на десять человек хватит. А соображает, честное слово, хуже Иришки. Хорошо хоть ума хватает не орать на весь бестиарий. — Я же нормальный.