Грани Света. Хранитель (СИ)

С некой благодарностью приняв от него шампанское, я чуть ли не залпом осушила напиток. Брюнету оставалось только удивленно взирать на меня, округлившимися глазами. Похоже, мне, наконец, удалось его, если не шокировать, то удивить уж точно. Один ноль в мою пользу.

Я довольно выдохнула, со звоном поставив пустой бокал на стол.

— Это ты зря. — отхлебнув шампанского, заметил мужчина. В его глазах застыло непонятное выражение, будто он не мог определиться, смеяться ему или переживать за мое душевное здравие. — Ты ведь очень редко пьешь алкоголь. Почти никогда. Алкоголь может тебя вырубить.

— А может я этого и добиваюсь. — чувствуя, как у меня начали расслабляться конечности, а в голове исчез туман, злорадно ответила я, показав парню язык.

— Да вы коварны, Александра. — хрипло пророкотал Габриэль.

Его глаза вновь потемнели, и на этот раз я, осмелев благодаря алкоголю, подошла к нему вплотную и, заглянув в его карюю радужку, выдала:

— Ты знаешь, что у тебя почему-то глаза чернеют, когда ты на меня смотришь?

— Что? — не понял меня брюнет. Вопросительно выгнул бровь.

— Глаза чернеют. — повторила, для достоверности покрутив пальцем у глаза и указывая на радужку.

До меня только сейчас дошло, что мы стояли, соприкасаясь телами. А моя грудь с заострившимися от переизбытка эмоций сосками царапала верх его торса, обтянутого футболкой. В его взгляде царил туман и дикий голод. Казалось, он едва понимал, о чем я говорю.

— Это плохо?

— Ты у меня спрашиваешь? — рассмеялась я, отходя подальше от этого рокового соблазна. — Это ты у нас знаток всего сверхъестественного.

— Видимо, да. — тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения. — И часто такое происходит? — нахмурил свои четко очерченные темные брови вокалист.

— Каждый раз, когда ты смотришь на меня так, будто сейчас съешь. — фыркнула, сморщив носик.

В голове постепенно поселилась легкость и непринужденность. Волнение и страх неизвестного исчезли, уступив место веселью и беззаботности.

Интересно алкоголь действует на разум.

Поддавшись порыву и любопытству, взяла виноградинку из вазочки, закинула в рот и устремилась к лестнице. Сердце радостно затрепыхалось, когда я увидела бархатные лепестки красных роз на ступеньках. Я не смотрела, пошел ли Габриэль за мной. Меня вело вперед два чувства — любопытство и эстетическое наслаждение.

Мои тайные грезы сбывались с каждым сделанным шагом вперед. Это неудивительно, ведь Габриэль — мой Ангел-Хранитель и он наверняка знает все, о чем я когда-либо мечтала.

Но, черт возьми, до чего же это было приятно и волнительно! Аж мурашки по коже!

Все девочки тайно мечтают о своем первом разе. Чтобы это было, как в фильмах — красиво, трепетно, страстно. И Габриэль воплотил в реальность все то, что я некогда представляла себе одинокими ночами, читая очередной любовно-фэнтезийный роман. В моих фантазиях не было никого конкретного. Был ОН. Тот, кого я полюблю всем сердцем.7c3179

И, похоже, мечты на самом деле имеют свойство сбываться.

Я застыла на пороге комнаты второго этажа, пораженно замерев от той красоты и великолепия, что открылись перед моими глазами.

За спиной, слегка напугав меня, раздался хриплый, рокочущий голос:

— С днем рождения, Лекси. — а вслед за голосом на мои плечи легли горячие ладони.

День рождения? Точно… А я и забыла, что он уже завтра.

Я, пытаясь отвлечься от разрядов тока, пробегающих там, где соприкасалась моя кожа и его руки, сосредоточилась на романтической обстановке комнаты. Она была в нежных лавандовых тонах, как я люблю. На полу у кровати лежал широкий ворсистый ковер, который даже на вид смотрелся мягким и манил к себе, чтобы наступить, прочувствовать ступнями эту мягкость. Большая кровать, едва поместившаяся у края комнаты, вся была усыпана лепестками роз, которые своим красным цветом сильно контрастировали с белыми простынями.

Ироничная сторона меня криво ухмыльнулась. Намекает что ли? Зато другая, которая добрая, чистая и невинная, с визгом убежала в темный угол и забилась в него из-за открывшихся видов «полигона» и расшалившейся фантазии.

На столике у спального камина стояли ароматические свечи, едва заметно дымясь и благоухая ненавязчивым ароматом белого чая и иланг-иланга. Сам камин задорно трещал поленьями, а языки пламени танцевали свой страстный танец, не выходя за пределы кованой железной решетки. Весь дом был заставлен свечами по краям комнат, и поэтому свет даже не нужно было включать — приятный полумрак царил везде.

Но венцом всего этого великолепия было панорамное окно-стена в пол. Оно тянулось во всю ширину комнаты и радовало живописным видом леса. Как я и предполагала, вид за окном был просто завораживающий. Вечно зеленый лес окропил дождь, смочил ветви деревьев, сделав их цвета насыщенными, и лег мелкими частыми каплями на то самое панорамное окно.

Уставившись на то, как капли дождя стекают по стеклу, я пробормотала так тихо, словно боялась нарушить эту умиротворенную тишину, разрываемую только начинающейся непогодой и нашим сердцебиением, которое было слишком сильным и гулким, чтобы не почувствовать его: