Грани Света. Падший (СИ)

Каким образом реагировать на произошедшее между нами, я еще не решила. Думать об этом не хотелось, ибо, чуяла, моральные принципы уже точат зубы, чтобы сгрызть меня и костей не оставить даже. По крайней мере, не сейчас, пока мне так хорошо.

Как говорила героиня книги «Унесенные ветром», Скарлетт О’хара: «Я подумаю об этом завтра».

С совестью договорилась, теперь нужно было договориться с загадочным парнем, стоящим у окна и что-то там высматривающим.

— Ты решила, что хочешь? — Видимо, он почувствовал на себе мой пристальный взгляд, прожигающий ему лопатки, и решил продолжить разговор.

— Я хочу, чтобы Габриэль поехал к себе домой и спал в любимой кроватке, как порядочный парень.

Послышалось скептическое фырканье.

— Я далеко не порядочный.

— Значит, будь близко порядочным.

Габриэль отлепился от окна. Блуждающая ухмылка на лице погасла, сделав его серьезным.

— Я не уйду. Не сейчас. — Его темные глаза стали еще темней в предрассветных сумерках. — Можешь просить о чем угодно, но не об этом. И не спрашивай почему. — Вскинул руки перед собой.

— Тогда уйди хотя бы в зал и спи там. Завтра, а точнее, уже сегодня мне на учебу нужно. Я хочу доспать остаток времени. — Разглядев протестующий огоньки в его взгляде, я быстро продолжила. — В одиночестве.

— Разбежался. — Ухмыльнулся Габриэль и направился в сторону прихожей.

— Что-то я не вижу ни бега, ни энтузиазма. — Такое ощущение, что рядом с этим парнем во мне обостряется ироничная сторона характера.

— Я в душ. Скоро вернусь.

— Только не забудь хорошенько смыть последствия приема душа! — Крикнула вдогонку.

— Ты у меня сейчас допросишься, Лекси! — Угрожающе донеслось из прихожей. А затем я услышала, как громко захлопнулась дверь в ванной.

Хихикая, я тут же метнулась к шкафу, выуживая первую попавшуюся одежду и нижнее белье. Принять душ тоже хотелось, но я милосердно пожертвовала ванную комнату парню. Она ему сейчас нужнее. А я схожу чуть позже.

Взглянув на время, вздохнула. Почти пять утра. Солнце потихоньку просыпалось, заливая светом горизонт, но из-за близкого расположения многоэтажек, в комнате все еще было сумрачно.

Я лежала на кровати, закинув ногу на ногу и мотая одной ногой из стороны в сторону, размышляя о вечном: спать или не спать уже?

В душевой яростно шумела вода, и в голове невольно вырисовывался образ парня, моющегося под горячими струями. Мускулистая спина, по которой стекают капельки воды. Влажные черные волосы, пахнущие не то лимоном, не то мятой. Бугристые руки, запущенные в волосы. А ниже спины упругий…

Я тряхнула головой. Ох, Лекси! И откуда у тебя такие мысли? Зуб даю, Ленкина промывка мозгов сработала!

Решив не спать, потому что так мне будет легче в плане самочувствия, отправилась на кухню. Раннее утро у меня всегда ассоциировалось с американскими фильмами, где счастливая (неведомо почему) семья встает ни свет ни заря. Мать готовит завтрак, муж собирает свой рабочий портфель, поправляя галстук у зеркала, а дети грызут тосты или яичницу с беконом.

Вот и сейчас она промелькнула, наведя на мысли о приготовлении завтрака. В качестве благодарности, ага. Александра, похоже, ты потихоньку сходишь с ума…

Но, несмотря на мысли, я уже рылась в холодильнике в поисках нужных продуктов. Тостера у меня не было, а вот яичницу с беконом — это пожалуйста.

Поставила чайник кипятиться. Зашумело раскаленное масло в сковороде, и на дно легли два яйца и бекон, принявшие тут же жариться. Ради смеха я выложила их в виде улыбающегося смайлика. Пожарив две порции, разложила их по тарелкам, не замечая, что в квартире стало подозрительно тихо.

— Завтрак по-русски! — Улыбнувшись, произнесла вслух, разлив чай по чашкам.

— Как мило. — Раздалось за спиной, а я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Схватив полотенце, висевшее на крючке у раковины, хлестнула им парня по груди. Но он все также нагло продолжал улыбаться.

— Кто же так делает! Нелюдь! — Возмутилась я.

— Ты была так увлечена готовкой, что мне не хотелось отвлекать тебя и нарушать идеалистическую картину.

— Нет тут ничего идеалистичного. — Отвела глаза, отчего-то смутившись.

— Спорить не буду, иначе наше шаткое перемирие рухнет. — Потирая руки, Габриэль уселся на свободный стул, и, будто опомнившись, жестом пригласил меня присесть рядом. — Я просто очень голоден. — Оправдался. Но его взгляд, направленный на меня кричал, что голод его точно не гастрономического характера.

С его мокрых волос на футболку капала вода. И я залюбовалась, глядя на то, как он уплетает завтрак, приготовленный мною. В груди что-то неуловимо теплилось. Зарождалось. Чувство, сродни тому, что все так, как и должно быть. И еще одно, непонятное мне — что этот человек мой старый добрый друг.

«Домашний» вид Габриэля придавал ему некий мальчишеский шарм. При первой встрече я бы дала ему чуть больше двадцати пяти, а сейчас — не больше восемнадцати. Чудеса мимики и обстановки. Он такой странный. Точнее, разный. Или может, я просто не могу его «прочесть», как других, поэтому он кажется мне таким?