Грани желаний

– Дима, ещё бы пять минут, и я бы пошёл за тобой. Потом смотрю, выходишь. У тебя лицо такое. Как же сказать то…

Вахид замолчал, видимо пытаясь подобрать нужное русское слово…

– Как будто экзамен сдал?

Чёрная машина выбралась наконец-то на широкий проспект, лицо Вахида озарило тёплым светом уличных фонарей холодной, неродной для него столицы

– Точно, да, Дима. Я так тоже, когда списал на ЕГЭ, тоже так прям чувствовал…

Телефон загудел.

"Ты всё? Уехал?"

"Да"

"Как впечатления от игры?"

"Супер. Очень интересные эмоции, немного странные ощущения"

"Главная твоя эмоция впереди".

"О чём ты?"

"Посмотри, кто она была".

Появилась синяя надпись "Смотреть фото". Нажал.

О, нет. Я узнал её сразу. Хоть она и была на снимке в пол-оборота. Не может быть! Вот почему я сразу её почувствовал! Её запах.

Хлоп. Всё исчезло. Как!? Вот сука! Заблокировал или удалил аккаунт.

– Дима, что-то случилось брат?! Что с тобой? – Вахид озабоченно поглядывал на меня.

Я ничего не мог сейчас ему ответить. Глаза смотрели туда, где минуту назад видели ее. Экран телефона помутнел и стал чёрным. Чёрным прямоугольником. Где снова разгоралась битва Тьмы. И так черна была её ярость, так беспросветна жестокость к врагам, что даже кровь жертв была совсем неразличима. Возможно, людям действительно лучше не видеть, то, что скрыто от них в темноте.

«Джинн»

Эта штуковина была похожа чем-то на кувшин с ручкой. Тяжёлый, хоть и маленький. Ну что сюда можно налить?

Я потёр гравировку на основании: «Железному наркому Орджоникидзе от жён работников ИТР. Иваново 1934 год»

– Алекс, вот это вещица у тебя раритетная! Откуда она здесь?

– А, эта? Дедушкина, скорее всего. Думаешь, я помню?

Алекс, стоял на старой, но по виду ещё не сокрушённой временем табуретке, возле окна. Нет-нет, вешаться на крюке в потолке он вовсе не собирался. А собирал палочки сотовой связи, коих здесь, на его даче, был явный неурожай.

– А твой дедушка в партии высокий чин занимал? Тут дарственная надпись, аж самому Орджоникидзе.

– Ну, давай, давай же,– мой друг явно раздражался тем, как медленно и печально блага цивилизации пробивались на его мобильник. Затем дошла все же очередь для ответа и мне.

– Дедушка мой был не только партийный, но и ответственный за порядок в стране работник. Как считаешь, просто так у меня отчество Феликсович? И что ты там все её трёшь? Думаешь, джинн сейчас вылетит?

Я пытался пальцем почистить въевшийся налёт тех лет, когда победа пролетариата казалось такой близкой. Всё же, как-никак историк по образованию и такие раритеты люблю хотя бы подержать в руках.

– Да неплохо было бы. Представляешь, этакий партийный джин. В звании майора НКВД. Я бы ему золото партии заказал найти для нас. Или рубли на доллары бы поменял по курсу один к шести. Какие горизонты открываются! Поставили бы тебе здесь вышку сотовую. И не надо было бы на табурет залазить. Ну, или из золота бы его отлили. Всё же по прикольнее стоять на таком.

Алекс ловко соскочил вниз, исторгнув из старого пола скрипучий звук полный боли. Из-под его ног на мгновения вознеслись частицы пыли, наверняка кажущиеся невидимым клещам, живущим в старом половике, страшными бурями.

– Не думаю, что джиннам вообще кто-то радовался. Они же считались слугами Сатаны на Востоке. Ты разве не читал мусульманские предания? Я думал историки в курсе.

Я аккуратно поставил кувшинчик на полку секретера, опутанного паутиной потрескавшегося от времени лака.

– У нас преподаватель по истории Азии и Африки, был очень своеобразным. Уже в годах такой старичок, упокой еврейский Бог его душу. На первой же лекции, тряся головой, опираясь на палочку, заявил нам: «Ну, что-о-о-о… Четвёртый курс…(ах, эта пауза, Алекс, шедевр, ты бы оценил)… Вы у меня будете сдавать экзамен… На четырёх костях…Пардон, раком!»

Знаешь, после таких заявлений, я помнил о восстании хунвейбинов, а про джиннов уже нет. А в «Алладине» я смотрел вроде добрый такой малый, этот джинн. Ковер-самолёт парню подогнал последней модели.

Алекс снял с подставки щёлкнувший электрический чайник и налил в чашки кипятка, вызвав над ними мечущиеся всполохи пара, очень похожие очертаниями на обсуждаемых нами восточных узников ламп.

– Только Алладину и повезло в этом отношении. Ему добрый попался. Ну, это же сказка. А остальные великодушием не отличались. Если уж они и выполняли желания, то исключительно свои. Ещё помню, читал, что они превращали воду в водку. А бедные праведники, не заметив, напивались в хлам. Очень удобная отмазка, почему ты такой праведный и пьяный. «А меня джинн опоил. Вах!» У нас далеко ходить за этим чудом не надо. Таких волшебников половина посёлка дачного. Им, правда, для чудес нужны ещё дрожжи и сахар. Тебе чай с сахаром кстати, Дима?

– Так, кто же откажется Алекс, от сахара халявного, он же по-настоящему сладкий!