Грани жизни

— Я представляю себе, что Сковородин тоже был в еще более сложном положении. В делегацию вошли ученые, конструкторы и экономисты из разных городов Советского Союза. Надо же, думал я, людям познакомиться друг с другом, обсудить план работы. Да ведь и всем же нам было известно, что Сковородин будет главой делегации… и, значит, ответственным за все…

— Да… понять все это можно, — шумно вздохнул Гриша и с силой потер ладонью свой плюшевый ежик. — А все-таки обидно и тяжело: мы-то воображали, что уже выходим на дорогу, а получается…

— Что же, не всегда сразу на дорогу выходят, — в тон ему ответил Матвей. — Недаром пословица есть: нет дороги без тревоги.

— Об этом раньше надо было говорить! — вдруг выкрикнул Сева и тут же разразился довольно путаными

рассуждениями, что каждое новое дело надо во всех подробностях себе обрисовать, а также взвесить все предполагаемые трудности и преграды, чтобы обезопасить задуманное и только потом, потом начинать…

Матвей тут же высмеял «эту схему нарочитого благополучия», а Гриша признался, что огорчен куцым воображением молодого человека, «к тому же пишущего стихи». Миша Рогов возмущенно привел несколько примеров из опыта своей, еще недавней пионерской жизни, когда «ребята 14–15 лет разговаривали, ей-ей, разумнее и взрослее, чем некоторые взрослые, но слишком нетерпеливые и капризные дяденьки». Разнервничавшийся Сева вдруг предложил послать вдогонку телеграмму Сковородину. Братья-близнецы наконец подали голос: да, да, надо скорей дело разъяснить — или это, или то. Миша Рогов, перекрывая шум, закричал, что предложение Севы — несусветная чушь и ерунда. Сева обиделся на него, как и на всех остальных, а братья «чибисы» загудели о своей обиде и еще упрекнули всех, что они из-за этой бригады не однажды жертвовали тренировками по боксу. Гриша, вспылив, неуважительно отозвался о боксе, и снова все так заспорили и зашумели, что не сразу услышали новый телефонный звонок.

— Петя? Что случилось? — прозвенел в трубке встревоженный голос Галины. — Почему ты не пришел к нам? Мы ждали тебя к чаю… Мама испекла сегодня яблочный пирог… Почему у тебя так шумно?

— Извини… — глухо, стесняясь, что его все слышат, ответил Петя, — я очень занят сегодня.

— Что случилось?

— Разбираем один очень важный вопрос… Прости, Галина, я не смогу сегодня…

«Ух, вот не вовремя ворвалась она со своими расспросами! — испугался про себя Гриша, — Этак все разойдутся!»

Он быстро вытянул от Пети трубку и заговорил необычным, вкрадчивым голосом:

— Добрый вечер, наша чудесная Галина Петровна! Простите великодушно, что вторгаюсь… но я хочу подтвердить, Петя действительно занят чрезвычайно важным общественным делом!.. И все мы, извините, его никуда, решительно никуда отпустить не можем!.. Будьте здоровы, желаю вам всяческих благ! — И Гриша быстро, без стука положив трубку, отвернулся, чтобы Петя не заметил его довольной улыбки. Но Пете было не до того: на какие-то мгновения знакомая с детства комната, лицо матери и взгляды товарищей, устремленные на него, вдруг скрылись из глаз — невыносимая, тяжелая усталость навалилась на плечи. Петя не видел, кто поднес к его губам стакан холодной воды, и очнулся.

Марья Григорьевна, держа стакан в руке, смотрела нежными и ободряющими глазами. Петя вспомнил, что за весь вечер он как-то не успел даже подумать о ней, а она думала и чувствовала за него и за всех.

«Держаться же надо!» — устыдясь своей слабости, подумал Петя. Сейчас он понял, что звонок Галины, ее голос, воспоминания о летних беззаботных вечерах вдруг с такой силой ворвались в его сегодняшнее душевное состояние, что он вот и не выдержал.

— Эк разволновался-раскипелся! — усмешливо буркнул Гриша, но быстрый взгляд его кофейных глаз, брошенный в сторону телефона, выразил полное понимание: Галина Сковородина очень некстати вмешалась своим звонком в обсуждение важного вопроса!

Марья Григорьевна благодарно кивнула Грише и ответным взглядом пояснила, что остальные, пожалуй, и не заметили этого приступа мгновенной слабости.

Что-то выпалил опять нервный, впечатлительный Сева, а Матвей, быстро ответив ему, заставил Мишу и братьев «чибисов» громко рассмеяться.

— Так что же, братцы мои, — спокойно предложил Гриша. — Пора нам уже прийти к какому-то решению.

— Обязательно! — поддержал Матвей. — А то мы, пожалуй, до утра будем обсуждать и друг другу нервы трепать, а ни к чему путному не придем.

— Ах, я же говорю… совсем не надо было начинать! — вскинулся Сева. — Не надо было поддаваться разным фантазиям…

— При чем здесь фантазия, если все вы видели чертеж и точные цифровые расчеты, что и было всеми нами утверждено, — ясным голосом произнес Петя. — И мы…

— Ну… и что из того? — прервал Сева. — Ведь вся эта работа никакой поддержки не получила и оказалась… бесполезной… да, да… из песни слова не выкинешь!.

— Бесполезной? — переспросил Петя, и жаркий румянец, заливший его лицо до корней волос, словно прибавил ему силы. Быстро вынув из своего стола сложенную прямоугольником копию чертежа угла «Д», Петя развернул лист во всю ширь и подчеркнуто ровным голосом спросил: