Граничник

Но что она собиралась сделать косой, так никто и не узнал. Старческая фигура потекла дымом и миг спустя распалась на тысячи крохотных черных точек. Взяв максимальное увеличение на дроне, я разглядел в них скарабеев, которые устремились навстречу Гончим, постепенно наливаясь малиновым свечением.

— Старая упрямая кошёлка! — выкрикнула вслед насекомым Света. — Драная! Старая! Упрямая! Кошёлка!

На последнем ее слове скарабеи достигли волны несущихся Гончих и вспыхнули. Не слишком ярко, может быть, как угли в очаге, когда на них подуешь, но во тьме леса выглядело это, как зарево от лесного пожара.

Который мигом позже и начался. Насекомые, превратившиеся в стену огня, пали на демонов по всей протяженности и те загорелись. Все разом, словно их горючей смесью облили.

— Старая эгоистичная сука! — орала Молодка, растерявшая всю прежнюю самоуверенность, и превратившаяся из ведьмы в зареванную бабу. — Как ты могла?! Кто тебе право дал?!

Спустя несколько секунд, когда застывшие в пламени демоны стали рассыпаться пеплом, она уже едва слышно бормотала, размазывая по лицу слезы и сопли.

— Зачем, ма? Я бы косой… Ну, зачем? На кого ты нас с Лелькой бросила?

С камеры дрона я наблюдал за пепелищем, созданным ведьмой, и наполнялся пониманием, что лучше бы нам с воспитанником быть разорванными Гончими. Теперь, после того, как старуха пожертвовала своей жизнью, спасая нас, я уже не сомневался, что слова Молодки про Стефана — мальчик твой нам понравился — были не случайной оговоркой. И не шуткой.

Триаде зачем-то был нужен Страж. Причем не какой-то любой, а конкретно — мой Стеф. И пришли они не мужика своего спасать.

Более подходящего момента для того, чтобы ударить, не было. Молодка рыдала, сгорбившись на корме, всхлипывающая Малая продолжала вести платформу к топи, что уже отчетливо виднелась за редеющим лесом. Гринь, который мог бы вступиться за зазнобу, валялся без чувств, а внимание его напарника было полностью поглощено пепелищем, оставшимся за спиной.

Это было предательством — с какой стороны не посмотри. И оправданием не было даже то, что ведьмы с самого начала злоумышляли против нас. Так поступать негоже, но именно это я и собирался сделать. И даже объяснять воспитаннику не буду, зачем он должен поднять квач и ударить женщину, оплакивающую мать. Сам справлюсь, не такое уж большое дело…

— Даже не думай, Мертвый, — прошипела Молодка. — Не справишься ты со мной. Даже сейчас не справишься. Только тушку жреца попортишь.

Она поднялась с колен и повернулась к нам со Стефаном. Ее лицо, пару минут назад молодое, гладкое и весьма привлекательное, постарело и покрылось морщинами. Черная тугая коса поседела и стала значительно тоньше. Перед нами стояла еще не Старица, но та, что уже на половине пути к ней.

— Сядь и руку к мечу не тяни, — жестко произнесла она. — Если понадобится, я обе кисти оторву, чтобы искушения не было. И залечу, так что кровью не истечешь.

Я почувствовал за спиной Стефана движение, но отреагировать не успел. Быстро, но при этом мягко, без угрозы, на плечи мужчине опустились две женские ладошки. Уже не детские, а принадлежащие молодой девице — после смерти Старицы Малая стала почти полной копией своей матери. Выросла, округлилась, оформилась в ту, что скоро станет Молодкой. Пока еще совсем юной, как цветок, который лишь начал раскрываться.

Вместе с весом — хотя какой там вес! — на плечи Стража обрушилась такая тяжесть, что вздохнуть глубоко ему и то стало проблемой.

— Сядь, Страж, — молвила девушка мурлыкающим голосом. — Ты не справишься с нами. Поспи лучше.

Сотни нанитов тотчас сообщили о том, что мой подопечный погрузился в сон. Быстро, словно кто выключателем щелкнул. На меня же колдовство девчонки не подействовало — маленькие преимущества посмертного существования. Только пришлось проконтролировать, чтобы веки Стража не закрылись.

В этот момент Прол отвернулся от пожарища, устроенного Старицей. Пару секунд он в полном обалдении наблюдал за разворачивающейся перед ним сценой, а потом решил-таки подать голос.

— Свет, че происходит? Ты че делаешь-то, Свет? Гринь же…

Договорить он не успел. Старшая из ведьм повернула лицо в его сторону, коротко, как-то по-птичьи, дернула шеей. Голова Прола совершила почти полный оборот — позвонки отчетливо хрустнули. Тело мужчины обмякло и свалилось за край платформы.

— Никогда мне не нравился, — сообщила Молодка, поворачиваясь обратно к Стефану. — Жену свою с детьми не сберег, ходил и ныл о том. Что за мужик, а? Ежели любил, так надо было драться! Церковь палить, ревнителя вешать — а он? Разнюнился и удрал! Тряпка! Только из-за Гриня его и терпела.

— А он как на это отреагирует? — осторожно спросил я. — Когда в себя придет и спросит, где его товарищ?

— Мы же ему не скажем, как погиб Прол, да? — шепнула в ухо Стефану Малая. — Скажем — геройски, от лап Гончих. И клочка не осталось.

— Добавим, что его собой закрыл, он примет, — подтвердила Светлана. — Скажет, что хорошая смерть, за други своя. Ну и что вы там, мужики, еще там в таких случаях говорите? Всплакнет может.

— Он у нас такой правильный.