Гранит не плавится

Миновав переднюю, где стояли большие зеркала, мы очутились в просторной комнате. Тяжёлые шторы на высоких окнах были опущены. На полу большой ковёр, вдоль стен мягкие кресла под чехлами, диван, сервант, полный хрусталя, посредине круглый стол, застланный плющевой скатертью, на стенах картины. В дальнем углу я увидел концертный рояль, при виде которого у меня забилось сердце.

— Я из Чека, вот мой мандат! — Левон протянул старухе документ, но она даже не взглянула на него. — Привёл к вам командира Красной Армии. Он ранен и будет жить у вас до полного выздоровления.

— Не понимаю, почему именно у нас?.. Для раненых есть госпиталь! — старуха говорила срывающимся от волнения голосом.

— Всё это мы знаем без вас! — оборвал её Левон. — Наш товарищ нуждается в усиленном питании, и ничего страшного не случится, если вы немного потеснитесь и поделитесь с ним продуктами, которых у вас и без того слишком много. Это даже справедливо, — ведь ранили-то его ваши друзья!

Поняв, что возражать бесполезно, старуха молча опустила глаза, как бы показывая, что покоряется грубой силе. Только лёгкий румянец, выступивший на бледных щеках, выдавал её волнение.

Опираясь на костыли, я стоял около дверей, готовый немедленно уйти, и проклинал себя за то, что согласился пойти с Левоном. Между тем мой спутник становился всё настойчивее.

— Покажите, где он будет жить?

— Зачем вы спрашиваете меня? Выбирайте сами, вы ведь хозяева…

Левон пропустил мимо ушей слова хозяйки. Он бесцеремонно ходил по квартире, открывал двери комнат.

— Вот здесь ему будет хорошо! — услышал я его голос. — Иван, иди сюда, взгляни на эту комнату.

Я нехотя пошёл. Комната, которую выбрал для меня чекист, казалась очень уютной, хотя обставлена была скромно. Никелированная кровать под тюлевым покрывалом. У окна маленький письменный столик, два удобных кресла, зеркальный шкаф, тумбочка, на полу коврик.

— Ну как, нравится?

— Может, не надо? — шепнул я ему на ухо. — Может, лучше нам уйти?

Левон свирепо посмотрел на меня и скорее для старухи, чем для меня, громко сказал:

— Решено, обоснуешься здесь! — Повернувшись к хозяйке, добавил: — Думаю, обойдёмся без недоразумений. Вы понимаете меня?

— Ещё бы!..

— Ну, бывай здоров. Устраивайся, а я буду каждый день навещать тебя. Да, запиши мой телефон. До свидания! — Он кивнул хозяйке и ушёл.

Мы со старухой стояли и молчали. Она не смотрела на меня. Я боялся поднять глаза на неё. Я представлял себе, каким жалким кажусь ей — худой, обросший, на костылях, в измятой шинели, провонявшей дезинфекцией…

— Разрешите прежде всего узнать ваше имя и отчество, — спросил я наконец у неё.

— Сусанна Христофоровна.

— Не обращайте внимания на моего товарища, — продолжал я. — Стеснять вас не собираюсь и комнату эту не займу. Побуду у вас несколько дней, где вам будет удобно, — и уеду на фронт. Не стал бы вовсе тревожить, но, к сожалению, положение у меня безвыходное: город чужой, знакомых нет…

Моя речь произвела впечатление, черты лица у старухи смягчились.

— Здесь живёт моя старшая дочь. Она привыкла к этой комнате. Если не возражаете, то рядом есть другая…

— Пожалуйста, мне всё равно!..

Комната оказалась чуть поменьше, но такая же уютная и светлая.

— Нравится?

— Право, мне совестно, что стесняю вас, — ответил я.

— Ах, боже мой!.. Весь мир перевернулся вверх дном! Я давно перестала чему-либо удивляться!..

Появилась ещё одна полная пожилая женщина.

— Ашхен, затопи ванну, пусть молодой человек выкупается. Он некоторое время будет жить у нас, — распорядилась старуха и ушла.

Из разговора с Ашхен я узнал, что она младшая сестра хозяйки, потеряла мужа и, видимо, живёт в этом доме на положении бедной родственницы.

— Принесу тебе покушать, подкрепись, пока вода согреется, — сказала Ашхен. Она показалась мне доброй, отзывчивой.

На столе появились румяные булочки, сливочное масло, сыр, горячее молоко, сахар. Я давно не ел таких вкусных вещей и вмиг проглотил всё без остатка.

Ашхен дала мне бельё, лохматое полотенце и позвала в ванную. Размером с большую комнату ванная была выложена кафельными плитками. На подставке губка, душистое мыло. Я влез в ванну и долго нежился в тёплой воде.

Позже, лёжа в мягкой постели, под тёплым одеялом, я подумал, что буржуям жилось, да и теперь ещё живётся, неплохо!..

Пришла любовь

Тишина и покой… Они пробуждали мечты, смутные желания.