Гранитный чертог

Она шла, держась дороги, стараясь ни на миг не выпускать ее из виду. Но надежды на себя было мало. То и дело Млада впадала в безразлично-потерянное состояние, когда переставала видеть кругом хоть что-то. Но потом брала себя в руки. Тогда она увереннее и тверже впечатывала шаги в подсохшую землю, прислушиваясь к звукам, пытаясь различить даже самые незначительные, чтобы сохранить связь с миром и собой. Назойливым шепотом в голове крутилась мысль: «Отдохнуть». Плечо и бедро невыносимо жгло, будто кто-то вкручивал в раны раскаленные кинжалы.

К полудню тропа сделалась шире, перестала петлять между деревьев и покатилась под гору. Идти стало легче. Млада приободрилась. По ее подсчетам до Холодного Гребня оставалось еще около пяти суток пути по прямой. Хорошо бы лагерь вельдов встретился раньше – Млада вовсе не была уверена, что способна протянуть так долго. Но какова вероятность того, что именно затерянная в лесу дорога ведет туда, и встретятся ли они снова на этой «прямой» – лучше было не думать. Однако почему-то Невер был уверен, что тропа нахожена вельдами, хоть взялась будто бы из ниоткуда. Оставалось только поверить ему.

Как бы Млада ни подгоняла себя, а привалы делать приходилось. Правда, вставать после них с каждым разом становилось все сложнее. К вечеру растревоженная нога почти отказывалась шевелиться и будто бы горела огнем. Плечо беспокоило меньше, но забывать о себе не позволяло. Обращай Млада на это чуть больше внимания, идти совсем не смогла бы. Кровь из ран все же сочилась, хоть и вяло – это чувствовалось по тому, как намокают повязки. И оттого мало-помалу уходили силы.

Темнело скоро, как обычно это бывает осенью, уже переступившей равноденствие. Млада гнала себя дальше, пока в состоянии была видеть тропу в стороне. Но споткнувшись раз и другой о корни, задумалась о поиске места для ночлега. Она уже собралась было уйти дальше в лес, чтобы ее костра не было видно с дороги, как померещился между деревьев широкий просвет. Мелькнул и погас, будто светляк. Млада ускорила шаг, продолжая держаться в тени орешника.

Свечение стало ярче, лес поредел, а потом и вовсе сменился молодой, высотой едва в человеческий рост, сосновой да березовой порослью. Более высокие деревца сплошняком были вырублены – и теперь из земли торчали только тонкие, пахнущие смолой пеньки. Осторожно раздвигая ветки, Млада продралась сквозь перелесок и остановилась, когда перед взором развернулась во все стороны обширная, заросшая разнотравьем поляна. Ее даже можно было назвать лугом – потому как противоположная стена леса высилась далеко на юге, почти в версте отсюда. А между ними раскинулся пестреющий шатрами и палатками, точно горсть цветных камушков, лагерь. Границы его тонули во мгле поздних сумерек, что становились гуще с каждым мгновением. Доносился до слуха неразборчивый шум. Повсюду горели костры, маленькими темными фигурками сновали люди. Царящее там оживление напоминало какой-то праздник или гуляние.

Млада не могла точно разглядеть, кому принадлежит становище, как ни присматривалась. Но уже колыхнулась в голове догадка – почти уверенность – вельды. Хорошо они укрылись здесь, удобно. Река недалеко. Только странно, что ни разу никому не удалось найти столь обширного лагеря. Может, развернули они его здесь недавно? Хотя деревьев уже много на дрова извели.

Однако сколько на пригорке ни стой, а толку от этого будет мало. Хочешь – не хочешь, ближе подбираться надо. Млада окинула взглядом луг, выискивая путь, которым незаметно и достаточно легко можно было бы подойти к лагерю. Глядишь, рядом с ним придется провести весь следующий день, значит и кой-какое укрытие понадобится. Она так долго, как можно было, кралась молодым перелеском, достаточно близко подходящим к границе становища, пока шум не стал громче.

Оглядевшись, Млада вышла из укрытия, попыталась на ходу сосредоточиться, дабы оставаться для всех незаметной. Нужно только накинуть на себя будто бы невидимую завесу, скрадывающую от посторонних глаз, рассеивающую внимание. После долгих тренировок это всегда удавалось легко. А теперь стоило только обратиться внутрь себя, как снова боль перебивала нужный настрой.

От обуявшей ее досады Млада остановилась, глубоко и зло вдохнула воздух, щекотный от запаха разогретой на солнце за день травы.

Сзади послышались голоса и шуршание шагов. Млада присела, чуть согнув колени, оглянулась – дозорные. Четверо. Она тут же упала на живот в заросли созревшего репья и медленно, пятясь, постаралась отползти дальше, чтобы мужики не натолкнулись точнехонько на нее.