Граница

АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН, 28 ЯНВАРЯ 1837 ГОДА

«Прощайте, друзья!» – Пушкин книгам сказал,

Поверив предчувствию смерти.

Как раньше, их сразу глазами обнял,

Поддержку безмолвную встретив.

Друзей было много, но место нашлось,

Чтоб каждому было удобно,

И добрых, и умных собрать удалось –

О каждом он знал всё подробно…

«Вот с этими в детстве всех больше дружил,

Считая вершиной познанья,

Потом перерос их, но не разлюбил

Далёкого детства мечтанья.

А с этими в юность вошёл, торопясь

Себя всем скорее представить,

Но как-то их бросил, смеясь-веселясь,

Не зная, куда жизнь направить.

А эти, я думаю, сами пришли,

Когда в них назрела потребность:

Пирушки не только бездельем страшны –

Души в них колеблется крепость.

Какой оказалась коварной хвала

За первые вирши поэта!

И вот уже строго диктует молва:

Пиши только это и это.

Чуть что не по ней – и забудет тебя,

Как звать и откуда ты родом.

Свой вкус, суть безвкусицу, боготворя,

Себя почитает народом!

Одна с ней возможность жить как-то в ладу –

Вдали постараться держаться.

Поэту судьба быть всегда одному,

Решил коль за правду сражаться…

Как рана горит… точно пламень внутри…

Так трудно и слышать, и видеть…

Мне, Господи, милость, прошу, сотвори –

Дай силы всю боль пересилить.

Забыться нельзя – должен я до конца

В сознаньи удерживать волю,

Её измеряя лишь волей Творца,

Не требуя что-нибудь боле…

Прощайте, друзья! Чую, время пришло

Прощаться – всему же есть время!

Мне дальше идти… дальше путь не в ничто…

Сегодня для завтра – лишь семя…

Вы тоже прощайте, посланцы мои,

Труда вдохновенья итоги*.

Придёт наш читатель, сей труд оценив,

В предопределённые сроки.

Сегодня пустое всерьёз говорят:

Мол, нужно творить для искусства.

О рифмах, размерах и ритмах твердят –

Как чувственней чувствовать чувства.

Пока я участвовал в этой игре,

Талант мой считался талантом,

А как подвизался в духовной борьбе,

Для света я стал обскурантом**.

И светские львицы, шакалы и львы

Меня осмеять поспешили.

Кто в Боге живёт, те для них как мертвы –

Они так по-свойски решили.

И сплетни пошли обо мне распускать,

Что, мол, исписался, бедняга…

Жену попытались вдруг в грязь затоптать,

Интригами путали всяко…

Так жжёт всё нутро… но нельзя мне кричать –

Домашние будут пугаться…

Пока ещё в силах день-ночь различать,

Давайте скорее прощаться.

Простите меня, что я был не всегда

Своих размышлений хозяин.

А я вам прощаю, что вы иногда

Не всех открывали мне таин.

Прощайте вы мне, что к вам холоден был,

Когда обольщался хвалою,

И даже когда-то вас напрочь забыл

Шальной своеволией злою.

Прощайте, друзья! Вам спасибо за всё!

Что было не так – извиняйте.

А также за всё, что не помню ещё…

Прощайте, прощайте… прощайте».

__________________________________________________

* В это время в квартире А.С.Пушкина скопилось

 большое количество нераспроданных изданий

 его последних книг.

** В переводе с латинского – враг науки и просвещения,

 мракобес.

НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ, 12 ФЕВРАЛЯ 1852 ГОДА

«…Ну, вот и всё, и полночь миновала,

Пора замысленное совершить,

Пока сомненье снова не пристало

Решённое назад перерешить…

Наш ум всегда стремится отличиться

От разума, что к Богу нас ведёт,

И ненароком может получиться

Из умного заметный идиот.

Да мне ль не знать коварный дух сомнений,

Сбивающих с неложного пути

В уме калейдоскопом исступлений –

И ум готов навстречу им идти!

Но, слава Богу, есть предел искусам

В молитвах, отрезвляющих сердца,

Когда тебя от их избавит груза

Благое милосердие Отца…

Вот всё, пора идти будить Семёна

Да жечь, что лишнее уже теперь…

В преддверьи смерти неужели снова

Мне горевать над жалкостью потерь?

Для Господа душа важна, не книги,

Ведь книги – отражение души,

А персонажи их – фантазий лики,

Которые в себе найти спешим…

Но в слове писаном всегда лукавство,

Где каждый норовит своё искать,

Приумножая мнимое богатство –

Всегда учить, но ничего не знать.

И я такой же, только много хуже –

Словами лишь учить пытался жить,

Но понял – чтоб учить, пример всем нужен,

И сам я первым должен в этом быть.

И не заладилась моя поэма,

Хоть и нудил себя её писать –

Ведь будет для поэмы сердце немо,

Когда не знаешь, что себе сказать.

Да и потом, когда себя очистишь,

Пытаясь докопаться до основ,

Всё ранее написанное видишь

Невыразительным набором слов…

Талант не просто так нам придаётся,

Чтоб тешить честолюбие своё,

Он волей Божьей к сердцу прикоснётся –

И ты слугой становишься его.

Искусство – некая ступенька к Богу,

И тот – поэт, кто с песней на устах

Идёт в свою последнюю дорогу,

Как богатырь с оружием в руках…

И, шаг за шагом приближаясь к Богу,

Яснее понимая свой удел,

Я понял: в тех делах немного проку,

В которых всё лишь так, как я хотел.

И каждый раз, ещё чуть приближаясь,

Я правил всё, с начала до конца,

За истину единственно сражаясь

Во славу вездесущего Творца.

Но нет конца себя познанья в Боге –

И я не смог поэму завершить.

Не мне, конечно, подводить итоги,

Но правдой Божьей я пытался жить!

Теперь уж поздно править что-то дальше

И, чтоб в соблазны не вводить людей,

Сожгу поэму, как уж было раньше,

Зато греха не будет смуты в ней».

– Вставай, Семён, да печь топи скорей!