Граница

     Он бежал вслед за дождем через грязь в сторону желтого тумана, висевшего над горизонтом, минуя и перепрыгивая дымящиеся кратеры, в которых угадывались очертания выжженных инопланетным огнем предметов, ныне похожих лишь на искореженные и иссушенные древесные корни. Дышать было тяжело, воздух от долгого бега проникал в легкие неохотно, будто до этого грудная клетка испытала серию ударов тяжелыми кулаками. В какой-то момент боль заставила мальчика остановиться и закашляться. Он сплюнул на землю кровавую слюну и продолжил путь.

     Из тумана перед лицом беглеца вынырнула еще дюжина или больше солдат Сайфера — все тощие и одетые в материал явно внеземного происхождения. У каждого их них было оружие, которое, казалось, произрастает из их собственных тел, и на всех них были черные безликие маски, которые могли быть лицами роботов, как думал... и, похоже, даже знал мальчик. Прежде чем он смог изменить направление, он уже знал, что что-то приближается к нему сзади с металлическим шумом, напоминавшим дребезжание струн пианино в самом высоком возможном регистре. Мальчик нырнул влево и успел скрыться в ближайшем кратере, а над ним засверкали синие сферы скованного огня, пролетая на умопомрачительной скорости, чтобы врезаться в Сайферов, которые извлекли свои кнуты, будто бы сделанные из раскаленной добела колючей проволоки. Мальчик приподнялся к краю кратера, чтобы посмотреть, как Сайферов разрывают на куски новым оружием, и хотя несколько Сайферов смогли сбить огненные шары их собственным энергетическим оружием или размытым движением нырнули в туман, исход битвы решился за доли секунды. Подергивающиеся руки и ноги, оторванные от тела, лежали на поле боя, покрытом черной копотью, и огненные шары, похожие на горящие демонические глаза, вновь вспыхнули в желтом тумане и принялись искать новых жертв.

     В кратере зашевелилось еще что-то, привлекшее внимание мальчика. Он почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом, а сердце начинает колотиться, как бешеное.

     Напротив него безжизненный и забрызганный грязью солдат Сайферов добрался до своего ружья, которое несколько секунд назад оторвало от его тела, и теперь оно — сморщенное, как умирающая плоть — лежало, подергивая внешними венами, в нескольких шагах от него. Руки в черной перчатке скребли по земле в надежде поскорее восстановить связь с утерянным оружием, но безуспешно, потому что сам Сайфер был разрезан пополам. Ноги все еще подергивались в судорогах, ботинки упрямо молотили измученную землю. В полости тела блестели черные кишки, в которых копошилось что-то желтое и красное, отдаленно напоминавшее кузнечиков — мальчик не помнил, откуда это знал, но прекрасно представлял себе облик этих насекомых. От Сайфера вокруг распространялся едкий запах, похожий на запах жидкости, которую вырабатывают кузнечики своими грубыми лапками. Только нынешний запах был гораздо сильнее. Сайфер лежал в луже жидкости. Существо все еще пыталось добраться до оружия, но разорванное тело не слушалось.

     Мальчик заговорил голосом, которого раньше никогда не слышал:

     — А я думал, вы намного выносливее, — сказал он.

     Безликое существо продолжало борьбу за оружие. Мальчик сел на корточки, не забывая о других солдатах или летающих объектах, которые запросто могли снести ему голову, и рискнул прикоснуться к энергетическому ружью. На ощупь оно было липким, как резина, слишком долго остававшаяся под палящим солнцем. Жилы перестали качать жидкость. Оружие начало съеживаться и будто всасываться само в себя, пока мальчик просто смотрел на него. Похожая на крадущегося паука рука норовила схватить мальчишку за лодыжку, и тот, опасаясь в мыслях быть парализованным от боли этого прикосновения, отступил в сторону, а затем... побежал снова, потому что он понимал: оставаться на одном месте слишком долго опасно. Смертельно опасно.

     А он знал, что хочет жить. Знал, что ему необходимо выжить, и поэтому нужно было найти себе укрытие, пока не стало слишком поздно.

     Пока он бежал, дождь нещадно лупил его по лицу. Из-за нарастающего давления в легких он снова закашлялся, и кашель оказался кровавым. Он спрашивал себя, кто он и откуда пришел, но на эти вопросы ответом была лишь пустота. У него не сохранилось памяти ни о чем, кроме той секунды, когда он обнаружил себя бегущим по этому полю, как будто раньше его разум был выключен, а затем кто-то дрожащей рукой включил в его голове свет. Отец? Мать? Дом? Братья или сестры? Нет, он ничего не помнил. В его распоряжении были только тени, тени и еще раз тени.

     Ему было больно. Не только в груди — в легких, сердце и желудке — ему ломило почти все кости. Он чувствовал себя... перестроенным. Словно в той странной старой песне о том, как бедренная кость соединена с коленной чашечкой, ну и прочее дерьмо в таком духе, только его собственная бедренная кость будто была соединена с плечом, а коленная чашечка — с копчиком. Что-то в нем было перепутано, но он сохранял способность бежать. По крайней мере, пока. И этого было достаточно.