Граница!

— Митрофан, ты лучше скажи мне, кто у вас в уезде в самых больших начальниках состоит? — переправил в полезное русло поток информации от проводника Алексей.

— Дык ничего не поменялось покамест, господин охфицер, — почесал тот бородку. — В предводителях у господ дворян все так же Аристарх Михайлович Требухов. Уездным судьей Коньков Иван Никитич, а к нему еще два судебных заседателя имеются. За порядком все так же наш уездный исправник Семен Семенович Лисицкий блюдет. Вот как в трактире Яшку Кривого после Святок убили, так он ведь сразу того самого злодея-душегубца нашел. Да Яшка-то и сам был, конечно же, сильно виноват. Цельных две недели он в запое тогда был. Бабу с детьми из дома выгнал, а соседа Степана изрядно поколотил. А потом в трактир пошел, видать, то, что дома у него было, все он уже тогда вылакал. Так-то трудолюбивый мужик Яша, сапожник самый что ни на есть наилучший был. Так обувку стачает — от свадьбы и до первых внуков ее даже может хватить. Нет, ну это ежели, конечно, ее подремонтировать еще пару раз. Да, так вот, в трактир он, значится, пошел, а новые сапоги-то с собой на обмен нес. Все же знают, что они у него доброй работы, а пьяницы — они что, они ведь по этому дурному делу совсем же не ценят свой труд. Лишь бы им хмельного в утробушку залить дали.

— Митрофан, а про Егорьевское поместье и Татьяновку, что на речке Малиновке стоят, да про семейство князя Троекурова ты что-нибудь здесь слышал? — перебил мужика Алексей.

— Дык чего слыхать-то? — пожал тот плечами. — Я-то ведь, господин офицер, сам городской житель, из податных мещан родом буду. Особливо в уездные земли я давно уже не выходил, так, только если на богомолье в Оптину пустынь, ну, или к свояку в Бурнашево. Свояк-то у меня, господин, он ведь зело грамотный человек. После церковно-приходской школы отучился два года в Калужском губернском училище, а потом и у купца Нелидова в учетчиках был. А теперяча он вот помощником управляющего в Бурнашево в имении господ Чичериных подвизался.

Так, за этими нехитрыми историями из жизни обывателей уездного города и дошли они незаметно до нужного им дома.

— Вот, стало быть, мы теперяча и на месте, — Митрофан кивнул на высокое крыльцо и массивную дубовую дверь. — Туточки господин Ляпин со своею супругою и проживает, — и, распростившись с егерями, зажав большую медную монету в кулак, споро побежал по своим мещанским делам.

На стук выглянул шустрый подросток и, выслушав Егорова, нырнул вглубь дома.

— Лешенька! — сестра бросилась к егерю, и они крепко обнялись.

Вечерний ужин проходил в спокойной и чинной обстановке. Невзрачный пожилой муж Анны, медленно пережевывая, вкушал поданную поварихой еду.

— Так, говорите, Петр Александрович сумел сломить визиря и навязал свою волю османам по заключению мира? — Владимир Сергеевич покачал головой. — Толковый он командир, ничего плохого про него не скажу. Мы-то с ним почти что ровесники, да и воинскую службу вместе в одно время начинали. Правда, в войне со шведом он уже в чине капитана был, а вот я тогда еще в подпоручиках бегал. После взятия Гельсингфорса отец его в столицу с вестью к императрице о заключении победного мира гонцом отправил. Вот там Елизавета Петровна и произвела его сразу же в полковники, как узнала, чей он сын. Одарила при этом богато да и поставила командиром на Воронежский пехотный полк. Ну а я при праздновании той самой виктории чин поручика и пять сотен рублей на поправку своего имения получил. А все потому, что в этой жизни самое главное, молодой человек, — это нужные связи и хорошая родословная. Без этого в наше время движения наверх никакого нет, и, уверяю вас, его вовсе даже не будет, коли вы бедного рода. А вы, Алексей, в капитанство после объявления недавнего мира вступили?

— Нет, — Лешка покачал головой. — Еще в прошлом году, когда на кавалерство к ордену представляли, я сей воинский чин получил.

— Хм, — хмыкнул отставной полковник. — Вот-вот, видите? А были бы в графском сословии, так могли бы и на майора рассчитывать. Харитоша, налей-ка ты мне рюмочку рябиновой, да пойдем, пожалуй, наверх, поможешь мне ко сну раздеться, — кивнул он стоявшему неподалеку с полотенцем опрятно одетому мужику. — Аннушка, я, пожалуй, к себе спать пойду, утомился сегодня за весь день, — и, отпив настойки, попрощался с Алексеем.

— Да все хорошо у меня, Лешенька, — сестра с любовью смотрела на такого возмужавшего брата. — Ты кушай, кушай сам и за ребяток своих не беспокойся. Там Харитон уже подсуетился. Их сейчас не намного хуже, чем нас с тобой, кормят. Рассказывай понемногу о себе.

— Да что о себе рассказывать, Аннушка? — пожал плечами Алексей. — У меня ведь все эти четыре года была одна лишь война. Война, война и еще раз война. Как в семидесятом я прибыл в действующую армию с батюшкиным штуцером и Никитичем, так и до сего дня с ним не расставался, все это время он при мне. А вот Матвея я назад не привез, — вздохнул он печально.