Граница безмолвия

Единственным существом, которое начальник заставы обнаружил на вверенной ему пограничной территории, оказался белый медведь, промышлявший на припайной льдине, вновь прибившейся к острову откуда-то из северных просторов Ледовитого океана. Но это уже была не та самка, которую они с ефрейтором Оленевым видели на острове, поскольку та все еще охотилась бы вместе с медвежонком. Впрочем, все может быть…

19

Войдя на территорию заставы, Вадим прежде всего вставил брус в пазы железных ворот. Поскольку ни одна колонна выйти отсюда уже не могла, то и ворота ему не нужны были. Вполне хватало крохотного КПП со стулом и столиком для дежурного.

Через этот пропускной пункт и раньше пропускать было некого, поскольку посторонние здесь почти никогда не появлялись, по крайней мере, при его, Ордаша, памяти, а теперь он вообще окажется полной ненужностью. Поэтому дверь КПП он тоже взял на засов. Никого поблизости не было и быть не могло, тем не менее Вадим решил, что будет приучать себя к осторожности. Все, что можно закрыть, должно быть закрыто, все подступы к заставе взяты под контроль. А перемахнуть через двухметровый забор не так-то просто.

Управившись с воротами и дверью, лейтенант остановился посреди двора и замер. Какая непривычная тишина! Какое оглушительное безмолвие и какое угнетающее безлюдие. Здание казармы молча и почти устрашающе всматривалось в него узкими окнами-бойницами, и Вадиму казалось, что из каждой из них кто-то внимательно наблюдает за ним.

Войдя в казарму, он прошелся вдоль оголенных двухъярусных коек, припоминая, кто из пограничников на какой спал. Поначалу они с начальником заставы хотели все эти койки разобрать и складировать, но потом решили: пусть стоят и дожидаются их с фронта.

«Не думаю, чтобы война продлилась долго, – пророчествовал Загревский. – Через пару месяцев мы выпрем немцев за пределы страны и вернемся сюда. Вспомни, как это происходило во время конфликта с японцами на КВЖД, на озере Хасан или реке Халхин-Гол. Немцы тоже долго не продержатся».

Не возражал ему Ордаш только потому, что это выглядело бы непатриотично.

«Пусть остается все, как есть, – согласился Вадим. – Время от времени я буду убирать здесь и протапливать казарму, чтобы не очень отсырела…».

«Ничего, может случиться так, что к Новому году мы уже будем здесь. В крайнем случае перебросят по воздуху на аэросанях…».

«Скорее всего оставят где-то на западной границе, – попытался воспринять его пророчество Вадим. – Она важнее, а опытных пограничников там останется не так уж и много…».

«Вряд ли, это другой округ. Хотя я не прочь был бы служить где-нибудь на границе с Финляндией, а еще лучше – на Украине. Солнце, теплая ласковая земля. Благодать!..»

«Согласен: граница по Западному Бугу, а еще лучше – по Днестру…».

Вадим тщательно заблокировал заранее заготовленными брусами двери, ведущие в коридор и в саму казарму со стороны двора, а также черный ход, ведущий в сторону океана. Точно так же лейтенант поступил с дверью, ведущей в левое крыло, а дверь в правое крыло закрыл на ключ. В этом крыле, которое имело свой вход со стороны двора, находилась его, старшинская, комнатка с печкой-буржуйкой, оружейная комната с бронированной дверью, в которой хранился весь его арсенал, а также склад с продовольствием. Еще вчера он занес в свою «старшинскую» патефон с набором пластинок и решил, что этого жизненного пространства ему вполне хватит, чтобы чувствовать себя более или менее комфортно.

Ордаш сразу же сказал себе, что, уходя на охоту, всегда будет брать с собой карабин, пистолет и ракетницу. А на столе будет оставлять записку. Призывать на помощь сигнальной ракетой здесь было некого, но ракетница могла стать надежным оружием во время охоты. Раненные пулей медведь или волк вполне могли напасть на человека, и тогда ничто так не успокаивает их, как прожигающая все внутренности ракета. И потом, кто знает, вдруг поблизости окажется пароход или появятся оленеводы.

Перед посадкой на корабль Загревский сказал ему: «Переезжай в мои апартаменты. Там есть хоть какая-то мебель, шкуры и плита, на которой можно готовить. Так что пользуйся, теперь ты хозяин заставы. К тому же из окон моей комнаты – двухэтажный дом этот стоял на высоком цокольном фундаменте – прекрасный обзор внутренней территории и почти всего пространства в районе заставы».

Осмотрев и «заблокировав» казарму, Ордаш перешел к двухэтажному «офицерскому дому». Это здание, построенное почти параллельно основному корпусу, левым крылом своим почти соприкасалось с его правым флигелем. На первом этаже его одну часть здания занимал медпункт, а вторую – две комнаты армейского общежития для политрука и командиров взводов, а на втором располагались штаб, радиорубка и квартира начальника заставы.

Относительно обзора Загревский был прав. С южной стороны, из двух штабных окон-бойниц, хорошо просматривалось и простреливалось все пространство со стороны предгорий Бытранга; из кухни начальника заставы – подходы с запада, а из спальни и радиорубки – все пространство между вышкой, бухтой и устьем Тангарки.