Граница безмолвия

– Не возражаю, гауптман. Пусть себе этот пограничник спокойно несет службу, а русское командование считает, что в этих краях все спокойно.

Прошло несколько минут, однако артиллеристы с палубы субмарины все еще не уходили. А едва Кротов отнял бинокль от глаз, как в сотне метров южнее форта взорвался выпущенный ими снаряд.

– Они уже открыли огонь! – прокричал он в микрофон стоявшей перед ним на каменном выступе холма рации.

– Приказы имеют обыкновение запаздывать, – спокойно отреагировал Готтенберг.

– Нужно остановить подводников.

Кротов слышал, как барон прокричал в трубку внутреннего телефона, чтобы радист еще раз связался с командиром субмарины, однако это не помешало ему вновь поиграть на нервах «русского германца»:

– Считайте это учебными стрельбами, штабс-капитан. Кстати, что может сообщить ваш русский пограничник? Он может сообщить, что обстрел вела некая субмарина, а не артиллерия «Норд-рейха». А в штабе решат: постреляла и ушла в глубины.

– Согласен, именно так и решат. Только бы командир субмарины не вздумал высаживать в районе заставы свой десант.

– Не вздумает. – Поскольку второго выстрела так и не последовало, Кротов понял, что приказ фон Готтенберга все же подействовал. Гауптман видел, как артиллеристы зачехлили орудие и скрылись в утробе своего судна. – Но ваша задача, Кротов – в ближайшее время вывести рацию заставы из строя. Проникнуть и вывести.

– Но тогда в штабе русских всполошатся.

– И пусть. Забыли, что утверждал на допросах ефрейтор Оркан?

– Помню. В течение нескольких месяцев рация заставы молчала.

– Кого-то это в штабе насторожило? Рацию доставили только во время очередной навигации. А ведь происходило это в мирное время.

– Поэтому в штабе не очень-то и волновались, что время было мирное, – объяснил Кротов. – Мыслю, господин оберштурмбаннфюрер, так: если уж мы решили, что пограничника следует оставить, тогда пусть его рация действует. Иное дело, что наш радист должен нащупать его волну и прослушивать переговоры со штабом.

– К тому же лично вам, господин штабс-капитан, это позволит время от времени упражняться в эфире в знании исконно русского языка, – согласился с этой версией фон Готтенберг, – передавая штабу красных подготовленную нами дезинформацию.

24

Оказавшись на территории форта, лейтенант прежде всего бросился к ружейной комнате, извлек оттуда пулемет и несколько колодок с патронами и перетащил их на крышу «цитадели». Туда же перенес старый тулуп и снайперский карабин: «Прошу в гости, господа! Столовые приборы расставлены!»

А как было бы хорошо, если бы рядом сейчас оказался ефрейтор Оркан со своей способностью «бить белку в глаз». Что ни говори, вдвоем было бы веселее. Впрочем, тогда, возможно, пришлось бы с минуты на минуту ждать удара в спину. Поди знай, какие ханские амбиции одолевают теперь этого потомка хана Кучума в предчувствии гибели русской империи.

Однако с выстрелом немцы почему-то не торопились, хотя с орудием явно разобрались. Чего они ждали – этого лейтенант понять не мог. Единственным оправданием их медлительности могло служить только то, что до сих пор не вернулась разведка, отправленная на остров. Хотя, кто знает, была ли это и в самом деле разведка или же десант грабителей-подрывников?

«Только бы они не сожгли Нордический Замок! – мысленно взмолился Ордаш, вспомнив об этой экспедиции субмаринников. – Только бы не сожгли или не разнесли выстрелами из орудий!»

«Все зависело от того, – размышлял он, – с какой целью субмарина всплыла здесь, прямо на виду у заставы. Если только для того, чтобы подремонтироваться, запастись кислородом да еще дать возможность экипажу отдохнуть и отдышаться на свежем воздухе, – это одно; если же они высматривают место для секретной базы или же намеренно ведут разведку района, – другое».

Выстрел прервал его раздумья как-то совершенно неожиданно. Снаряд пролетел над заставой и взорвался метрах в пятидесяти от ворот, в болотистой низине.

«Я, конечно, не артиллерист, но как при недолете-перелете следует делить пополам показания прицела, чтобы скорее поразить цель, это мы знаем. А потому – извините, господа фрицы!»

Прихватив оружие, Вадим спустился на второй этаж, однако, прождав минут пятнадцать, убедил себя, что второго выстрела не последует. Почему? Этого он понять не мог. Зато понимал, что в минуты затишья подводники могут высадить разведывательный десант теперь уже сюда, под стены пограничного форта. Только это вновь заставило его вернуться на крышу «цитадели». К его счастью, никаких людей на материке не наблюдалось, а значит, десант командир субмарины не высаживал.

«Поскольку орудийного огня в ответ не последовало, – размышлял Ордаш, – на субмарине поняли, что пограничники вооружены только легким стрелковым оружием, а значит, никакой угрозы для их субмарины застава не представляет. Очевидно, их это вполне устраивает. Высаживать десант, чтобы терять своих моряков в бою за какую-то забытую Богом северную заставу, командир не собирался».