Граница безмолвия

Они могли бы еще бог знает сколько предаваться своим мечтаниям, однако старший лейтенант благоразумно рассудил, что пора выходить в море. И чем скорее они сделают это, тем лучше. Плотно закрыв все окна и двери, пограничники попрощались с Нордическим Замком, как туристы – с дорогим, уютным отелем, стены которого жалко покидать, и сели в бот.

2

Беседа Кротова с фельдфебелем была прервана появлением Нергена. Обер-тунгус, как в шутку называли этого аборигена в гарнизоне, доложил, что побывал на месте стойбища, обнаруженного германским пилотом в трех километрах севернее базы.

Яранги, как уверял Нерген, оставлены были на этом стойбище прошлым летом, каркасы их составлены из толстых шестов, да к тому же укреплены несколькими железными прутьями, что встречается в конструкциях этих переносных жилищ не так уж и часто. Но самое важное, что в обоих жилищах обнаружены подвешенные к кольям деревянные фигурки-тотемы, которые принадлежат известному в Западной Сибири роду Орканов.

– Орканов?! – мгновенно оживился штабс-капитан. – Ты ничего не путаешь, ефрейтор? Уверен в этом?

– Уверен, начальник. Вместе со мной на стойбище побывал Бивень, – оглянулся на своего соплеменника, – он подтвердит.

– Он подтвердит, – склонив голову, проговорил сам Бивень, остававшийся шагах в трех позади Нергена, которого он и Кетине давно признали своим старейшиной. А если старейшина общался с каким-либо начальником или просто уважаемым человеком, приближаться к нему они не имели права, разве что тот решит подозвать их, – такова незыблемая традиция.

– Ну и где этот тотем? Покажи-ка его.

– В яранге остался, начальник. На родовом шесте, на котором всегда висят тотем и заветное зелье.

– Почему остался?

– Потому что я не снимал его и не выносил из жилища.

– Слушай, ты, висельник пропойный… А кто это за тебя должен был сделать? Я ведь говорил о том, какой у нас интерес к роду-племени Орканов, которое якобы связано узами с древним родом самого хана Кучума.

– Говорил, начальник. Связан. – Обращение «висельник пропойный», как и прочие словечки штабс-капитана, тунгусов не оскорбляли. Они к ним давно привыкли, как привыкают ко всяким прочим «пустословным словечкам» С родом великого Кучума связан. Так и есть. На Оби, Иртыше и Лене об этом каждый вождь, каждый шаман знает.

– Тогда, что ты мне здесь проповеди читаешь, висельник пропойный? Пристрелю без права на помилование.

– Я не мог вынести родовой тотем из жилища. Это дозволено только старейшине рода или шаману. Если бы я решился на такое, это было бы нарушением одного из Великих Запретов. Духи рода этого не прощают. Когда ярангу переносят, тотем остается на родовом шесте.

– Да к черту духов, с их запретами. Всю эту войну никакие духи – ни тунгусские, ни славянские – нам, висельникам пропойным, не простят. Так что прикажешь делать?

– Чтобы никто не усомнился в принадлежности этих тотемов, а значит, и жилищ, на статуэтках даже выцарапана подсказка; на них по-русски написано: «Орк.».

Комендант вопросительно взглянул на Бивня.

– Написано, сам видел, – вновь почтительно склонил голову спутник Нергена.

По возрасту он был самым старшим из троих тунгусов, но поскольку, как и Николай Кетине, оставался рядовым, то безропотно признал старшинство ефрейтора.

– Тогда объясните мне, почему род Орканов оставил на стойбище сразу две свои яранги? Это же большая ценность – яранга. Хотите сказать, что их обитатели вымерли?

– Когда род оставляет яранги с тотемами, то показывает другим родам, что это место его стойбища, и никакой иной род располагаться на нем не должен. А еще оставленные яранги говорят, что род этот богат, и яранг у него хватает.

– Такими ярангами часто пользуются добытчики, профессиональные охотника рода, – напомнил старейшине Бивень. – Они спасаются в них во время пурги и сильных морозов. Здесь могут спасаться те охотники, которые добывают зверя в предгорьях.

– Но для спасения охотника хватило бы одной яранги, – усомнился Кротов.

– Две оставляют, когда род находится недалеко и вскоре намерен вернуться сюда, – выдвинул свою версию Нерген.

– То есть я так понимаю, что оставленными ярангами род Орканов застолбил за собой эту территорию? – задумчиво потер подбородок штабс-капитан. А про себя подумал, что, возможно, Барс-Оркан, будущий правитель Великого Тунгусстана, таким образом решил напомнить о себе.

– Не понятно только, почему он до сих пор не вернулся на эти пастбища.

– Вдруг он оставил эти яранги специально для нас, решив, что десант будет выброшен зимой, теперь уже прошлой… зимой? – предположил Кротов. – Позаботился о том, чтобы сразу же после высадки у нас появилось первое пристанище.

– Барс-Оркан – мудрый Оркан, – не стал вдаваться Нерген в дальнейшие предположения. – Яранги, однако, подремонтировать надо. Сильный ветер был, некоторые шкуры сорвало, некоторые обвисли. Мы их в одной из яранг сложили.