Граница надежд

— Я не оспариваю ваше совершеннолетие. — В голосе Велико прозвучала нотка недовольства, но он продолжал спокойно: — Одно ясно: и побег солдат, и кража орудийных замков — происшествия, имеющие прямое отношение к вашей батарее.

— К сожалению! — Подпоручик закурил сигарету.

— Да, именно вы должны об этом сожалеть больше всех.

— Вы считаете, что я ограбил собственную батарею? — улыбнулся Велев.

— А вы полагаете, что человек не может ограбить сам себя?

— Существуют следственные органы. Они и установят, кто кого ограбил. А всякие разговоры по этому поводу излишни, — резко закончил подпоручик и направился к коню, которого в стороне от них держал на поводу солдат.

— Куда вы? — спросил его Велико.

— Скучно у вас в полку, господин капитан. Есть и более веселые занятия, чем солдатское житье-бытье. Ну, скажем, женщины, выдержанное вино, песни... — Подпоручик собирался продолжать, но слова, которые произнес Велико, заставили его вздрогнуть.

— Солдат, верни коня в конюшню, — приказал Велико, продолжая приглаживать волосы пальцами.

— Вы хотите еще что-то мне сказать? — Подпоручик не сумел скрыть своего волнения. Он с наслаждением до беспамятства отхлестал бы кнутом этого человека, стоящего перед ним, одного из тех, кто запутал его жизнь, безжалостно перечеркнул все его планы на будущее. И Велев испугался, ведь он мог потерять и то, что еще осталось... Испугался и отпустил поводья.

— Уведи коня! — приказал солдату Велико. — И сними мундштук. Никто не позволит мучить животное.

— Могу ли я спросить, чем объяснить такое исключительное внимание к моей особе? — спросил подпоручик.

— Считайте, что с данного момента вы находитесь под домашним арестом, а точнее — под следствием.

— Но имейте в виду...

— Что я не соблюдаю никаких формальностей? Можете жаловаться! Пока происшествие не будет расследовано, запрещаю вам покидать место расположения полка. Надеюсь, вы меня поняли!

— Я допускал и такое, но... — Подпоручик задохнулся от злости и бессилия.

— Идите! Пока все! У себя в кабинете можете рассуждать сколько душе угодно!

У Велико снова пересохло в горле. Этот разговор стоил ему больших усилий. Он без особого труда сломил бы высокомерие Велева, но при их разговоре незримо присутствовал Ярослав, и это сдерживало Велико.

«Мы размякли, вот в чем дело. Получив возможность свободно двигаться по улицам, мы стали здороваться за руку со своими смертельными врагами. Ну и логика!»

Велико прислушивался к журчанию воды в колонке. Ему хотелось пить, но в то же время он испытывал отвращение к этой безвкусной воде.

— А ты откуда взялся? — посмотрел он удивленно на оказавшегося рядом с ним Павла.

— Я как «летучий голландец». Появляюсь там, где меня не ждут, — улыбнулся Павел и с любопытством посмотрел на раскрасневшееся лицо Велико. — У вас, кажется, состоялось объяснение в любви? — подмигнул он, кивнув в сторону удавлявшегося подпоручика.

— Хватит молоть глупости, лучше скажи, что тебя привело сюда. — Велико глубоко вздохнул и присел на скамью у стены.

— Тебе что, нездоровится? Не болен ли ты? — спросил Павел.

— Не выдумывай. Я крепок, как скала, только здесь что-то побаливает, — показал Велико на грудь. У него были цепкие узловатые пальцы.

— Опять началась катавасия. А ты... — Павел не договорил, почувствовав, как Велико насторожился.

— Что, и ты туда же? Ведь Болгария пропадет, если какой-то Велико целую ночь будет пить. А вот этими, что в лакированных сапогах и пелеринах, никто не интересуется, где они бывают и чем занимаются. У подпоручика батарея выведена из строя, он заслуживает того, чтобы его судил военный трибунал, а он, видите ли, решил отправиться на прогулку. Ему скучно в полку. Послушай, а не лучше ли сегодня меня не трогать? — спросил Велико.

Павел отвел глаза. Увидев Велико в одиночестве, он решил побыть с ним вместе: совсем другое дело, когда есть с кем поделиться, рассказать о том, что тебя терзает. Но, видимо, он опоздал.

— Я хотел посмотреть на их фотографии, — начал Павел. — У нас есть снимки всех солдат отделения. Все-таки легче, когда представляешь, кого надо искать.

— Мне надо немедленно пойти к Жасмине. — Велико не слушал его. — Она должна знать все. Наступил тот день, когда следует играть с открытыми картами. Или — или...

— Ты сошел с ума! — Павел встал и с детским любопытством посмотрел на него. — Я пришел ему помочь, а он...

— Ты еще здесь? — вздрогнул от звука его голоса Велико. — Если хочешь, пойди к Ярославу. У меня есть дело, очень важное дело.

Павел смотрел на него с нескрываемым удивлением. Он понимал: то, что происходит с Велико, вышло за рамки обычных, повседневных забот.

Стефка подошла к большому зеркалу у стены. Ощупала лицо, шею со следами загара и едва заметными морщинками, провела по ним рукой, пытаясь разгладить. Из груди готов был вырваться стон, но нет, этого не произошло, лишь на щеках проступил румянец и около губ образовалась горестная складка.

Ее привел в себя цокот лошадиных копыт, звук бубенцов ее фаэтона.