Граница надежд

— Зачем ты вводишь в заблуждение и себя и меня?

— Разве я похож на беспризорного? — Зажигалка мелькнула в руках подполковника, но Драган не дал сыну закурить сигарету.

— Нет, еще хуже. Бегаешь, прячешься, молчишь, когда тебя бьют.

— Ты чем-то встревожен, отец. — Огнян взял его под руку, и они присели на ближайшую скамью. — Что-нибудь случилось с детьми?

— С детьми... Если бы речь шла о них, то мы бы еще жили и пели. Но что делать с такими седовласыми, как ты? Заставляешь меня краснеть из-за твоего бессилия. Они его толкают на гибель, а он лезет им в руки, ожидая, что его приласкают! Я собрал твои вещи. С завтрашнего дня ты будешь жить у меня. Не только в казарме есть хлеб насущный. Не вставать же перед ними на колени! Велико должен запомнить раз и навсегда, что ты мой сын.

— Ты меня с кем-то путаешь, отец, — все-таки закурил сигарету Огнян. — А что касается генерала Граменова, так что бы ты ни делал, он для меня останется большим человеком.

— И это ты говоришь о том, кто вышвырнул тебя на улицу?

— Может быть, было за что. — Огняну вспомнились учение, Тинков и бессонные ночи. — Он совсем одинок, отец. Я не имею права бросать его тогда, когда ему так трудно, даже если он отдаст меня под суд. Этого человека я уважаю, ему я верю.

— Нашел кого уважать!

— Никто другой не заслуживает такого доверия и преданности.

— Сумасшедший!.. — подняв палку к небу, воскликнул Драган.

— Пусть так!

— Я отрекусь от тебя, перед всем миром отрекусь! — прохрипел в бессильной ярости Драган. — Рабская душонка!

— Это твое право, отец. Ты меня создал и вырастил. А что касается моих детей, то самое позднее завтра я их заберу. Они мне нужны.

Драган не слышал его последних слов. Мотор взревел, и машина помчалась по грязной улице.

Огнян остался в темноте. Только сейчас он почувствовал облегчение. Перед ним открылась дорога. И есть цель...

Он пошел в обратном направлении. До сих пор во взаимоотношения старших он не вмешивался, но прошлой ночью понял, что больше не может оставаться на ничейной земле. Он прислушался к велению своего сердца, а не своей крови и словно бы очистился, обрел крылья. Даже сумел решить, что ему надо делать завтра, чтобы не топтаться на одном месте и не впасть в состояние духовного и физического бессилия.

Перед входом в дом для командного состава он увидел солдата. Солдат тоже заметил его и направился ему навстречу. Это был курьер из полка.

— Вы ко мне? — спросил Огнян, но солдат, смущенный, вероятно, его неожиданным появлением, ничего не ответил. — Ну и дела... Человек даже ночью не может быть спокойным.

— Я искал вас повсюду, товарищ подполковник, — с трудом перевел дыхание солдат. — Может быть, завтра будет поздно. Поэтому я решил любой ценой найти вас сегодня ночью.

Огнян бросил взгляд на умолкший дом, на пустынные улицы, минуту поколебался, раздумывая, куда бы им пойти, и повернул к расположенному поблизости городскому парку. Солдат следовал за ним, и Огнян в который уже раз думал о Граменове. Он все еще слышал звук шагов генерала. Только что они расстались с отцом, а сейчас этот солдат... Разве все они не являются звеньями одной цепи, которая стремится замкнуться, чтобы стать единым целым?..

— Солдаты из экипажа Тинкова сбежали из госпиталя и явились прямо ко мне... — заговорил курьер, и Огнян остановился, пораженный.

— Что ты такое говоришь? Сбежали?

— Это не совсем точно, что они сбежали, — пытался уточнить солдат. — Дочь генерала их отпустила, когда поняла, что их держат там насильно. Докторша.

— Сбежали вопреки моему приказу!.. — не мог успокоиться Сариев. — И она вмешивается, хотя это вовсе и не ее дело, — словно самому себе, говорил Огнян, а солдат продолжал:

— Но я пришел не из-за этого, товарищ подполковник. — Он все больше волновался. — Когда я услышал от них, что происходит в полку, тогда только я понял свою роль во всей этой неразберихе.

Огнян не стал дожидаться его дополнительных объяснений и махнул рукой. «Какая-то солдатская история!» — подумал он. Огнян не мог понять, зачем вмешалась Сильва. Он хотел сказать, что он во всем разберется завтра, но курьер настаивал:

— Я должен вам доложить. Больше я так не могу. По поводу тех телеграмм... — Он замолчал, вытер лицо рукой. — Это я их отправил. Подполковник Симеонов заставил меня послать их и просил сохранять это в полной тайне. Мне он сказал, что надо поторопиться, это будет гуманно, по-человечески. Сейчас, когда вы нас покидаете, мне все стало ясно. Я исполнил приказ, а сейчас чувствую себя преступником. Вот посмотрите, он написал мне текст, — и солдат протянул лист бумаги.

Огнян взял бумагу, но ничего не сказал. Ему стало не по себе: смущали глаза солдата, полные ожидания.

— А солдаты, больные, где они сейчас? — спросил Огнян.

— В полку.

— И ты говорить, что доктор их отпустила?

— Я слышал об этом от них, товарищ подполковник, но я...