Граница надежд

Он посадил подпоручика Велева под домашний арест, а сам отправился в сторону имения. А не ошибся ли он? Если бы подпоручика выпустили, вероятнее всего, он тоже пошел бы туда. Похоже, что там находится ключ к раскрытию тайны, связанной с побегом солдат. И Ярослав упомянул об имении. Невозможно представить себе, чтобы центр бывшего высшего общества остался безучастным к этим событиям. Люди высшего света привыкли задавать тон всей жизни в областном городе, а теперь?.. Имение одиноко стоит среди пустынных полей. Не опрометчиво ли наше представление о его оторванности от мира? Возможно ли, чтобы они на первом же году отказались от того, что имели, от надежды на то, что создавшееся положение — всего лишь временное явление?

Ну взять, к примеру, Жасмину. Она столько лет прожила среди них. Велико не хотелось думать, что его обманывали, хотя слова Ярослава глубоко запали в его сознание. Его осуждали не столько за любовь, сколько за то, что он полюбил женщину из чуждой для них среды, с которой она была связана довольно тесными узами. Чему же верить: сердцу или разуму? Он готов был перечеркнуть все утвердившиеся в жизни нормы, но если поколеблется его вера, что тогда? Куда податься?

Вот почему Велико не пошел прямо к Драгану, а погнал лошадь к имению, к кургану, где они всегда встречались с Жасминой. Он хотел убедиться в том, что она принадлежит только ему, что никто, кроме него, не властен над ее любовью. Он мечтал увидеть, как она мчится к кургану, забыв обо всем на свете, устремленная только к нему, как и он тянулся к ней, не в силах оторвать взгляд от ее окна.

Велико забрался в заросли кустарника, чтобы еще раз все обдумать, но не спускал глаз с дома.

И на сей раз он не ошибся. Он почувствовал, как что-то сжалось в груди, стало трудно дышать. Жасмина бежала через двор до самого луга и оттуда прямиком к кургану.

Велико прикрыл веки и вздохнул. Это длилось всего какой-то миг. И сразу его захлестнуло теплое радостное чувство. Есть ради чего жить! Любовь окрыляла его, удваивала силы. Он повидал Жасмину, и этого ему было достаточно. Велико не хотелось разбивать ее иллюзии, пусть она думает, что ей померещилось, будто он здесь. Ей так хотелось застать его там, на их месте! Она его ждет и будет ждать... Он выбрался из зарослей кустарника и скрылся в чаще леса.

Вскочив на лошадь, Велико обернулся. Сквозь голые ветви деревьев он увидел курган и бредущую по нему Жасмину. Она искала его.

«Когда-нибудь я ей расскажу об этом дне. Непременно расскажу!»

Во дворе военной комендатуры ему встретился Дамянов. Павел немало удивился появлению Велико, и особенно его виду: выражение лица крайне напряженное, глаза лихорадочно поблескивают... Павел подумал, что Велико пережил что-то весьма впечатляющее, неповторимое, но расспросить о том, что случилось, Павел не решился, а протянул ему пачку сигарет.

— Закуришь?

Велико взял сигарету, закурил. Он хотел успокоиться, чтобы не размякнуть и не утратить ощущение, что он должен был остаться там, на кургане.

— Час назад тебя искали, спрашивали у меня. Дежурный по полку офицер и Драган, — снова заговорил Павел.

Велико только махнул рукой. У него закружилась голова от крепкого табака, и он отшвырнул недокуренную сигарету.

— Если они скрываются в городе, нам будет труднее их обнаружить. Если нет, то дня через два они должны где-нибудь появиться. — Павел пытался завязать разговор. Велико опустился на ступеньку деревянной лестницы, прижался головой к стене и вздохнул.

— Значит, и меня ищут всюду, — проговорил он после паузы и улыбнулся. — Наконец-то и я стал важной птицей. Обо мне заговорили, и, может быть, мое имя появится на страницах газет. А ты тревожишься за меня. Лучше порадуйся тому, что у тебя есть такой дружок. Если меня выдвинут по службе, я, пожалуй, возьму тебя в секретари. Рядом со мной и ты можешь преуспеть. А вот будет ли от этого толк, время покажет.

— Ты все дурачка из себя строишь, а не чувствуешь, что у тебя под ногами земля горит, — прервал его Павел, которого все больше раздражала беззаботность Велико.

— Послушай, я побывал возле имения. Там, на кургане с одиноким дубом. Помнишь это место?

— Ты хоть сегодня не валял бы дурака! — снова обозлился Павел.

— Молодая трава показалась, почки на деревьях набухли, вот-вот распустятся. Через неделю-другую все расцветет, зазеленеет, и тогда...

— Да ты и в самом деле не в своем уме!

— Вот тогда они и попытаются незаметно уйти, если, конечно, до тех пор не уйдут, — закончил свою мысль Велико и подошел к Павлу. — А что касается твоих опасений, то ты прав. Но земля горит под ногами не только у меня, но и у всех нас. Враги наверняка будут торжествовать, если мы схватим друг друга за глотку. Я не сдамся им, поверь мне. Буду бороться до конца!

— Дурак!

— Возможно, — незамедлительно согласился Велико, думая совсем о другом. Он загрустил о Жасмине, но внутренне был доволен тем, что нашел в себе силы и не окликнул ее. — Если Жасмина придет и спросит обо мне, скажи ей, что я ее люблю. — Он отодвинул Павла в сторону и вышел на улицу.