Граница(СИ)

Что ей давали взамен в больнице? Что сделали, чтобы запихнуть свою еду ей в рот?

Рева, Рева, сисими...

Она опустила голову к иголкам, упёрлась лбом в землю и тёрлась её, пока не почувствовала боль.

"Мамочка... мамуля..."

Она ходила к полянке, которая была её домом несколько дней. Один раз взяла с собой спальник, но поняла, что он не нужен. На утро она проснулась на подстилке из мха и под покрывалом из тонкого слоя снега.

Она начала расследование. Три недели ушло на телефонные звонки, письма туда, письма сюда, прежде чем она нашла, где похоронены её родители.

Их могилы на церковном кладбище в Норртелье были не похожи на другие. Она впервые встретила могилы без имён. Просто два деревянных креста и слова "покойся с миром". Как на братской могиле или древнем монументе.

Она высыпала из двух пластиковых коробок землю из их дома на могилы, положила по хвойной веточке на каждую.

Как их следовало похоронить? Она не знала. Не знала ничего о своём народе. Если верить сказкам и собственным ощущениям, то кресты были лишними. Но кроме этого она ничего не знала. И ничего не могла поделать.

Выйдя с церковного двора, она направилась в супермаркет и купила бутылку натурального клубничного сока. Затем пошла в дом престарелых. Они с отцом проговорили несколько часов, выпили почти всю бутылку. Тина пообещала принести ещё в следующий раз, когда зайдёт. Скоро.

Январь принёс много снега и воды, сверкающей как масло и не замерзающей. Она шла по лесу, выслеживая животных и пробираясь сквозь сугробы к своему дереву. Посидела там, пытаясь понять, что делать. На щеках замёрзли слёзы. Она была эхом войны в собственной стране, болезненным напоминанием о ней.

Письмо пришло в середине февраля. На нём были марки Санкт-Петербурга, а подчерк на конверте казался детским. Большие, растянутые буквы, но написанные старательно, чтобы быть читаемыми.

Письмо начиналось таким же усердно выведенным подчерком, но через несколько строк рука автора стала плавно возвращаться к своей обычной манере, а в конце всё стало практически нечитабельным для всякого, кто с подчерком не был знаком.

Тина.

Я постучалась в дверь. Ты не ответила. Чувствуешь ли ты до сих пор то же самое?

Я занималась торговлей детьми. Будь я человеком, я была бы исчадием ада. Не знаю, что ты об этом подумаешь. Но по закону я села бы пожизненно. Теперь я с этим закончила.

Я беременна от тебя. Хиисит - это неоплодотворённое яйцо. Ребёнок - оплодотворённое. Если всё пойдёт хорошо, он вырастет и станет таким как я и ты. Я хочу родить и вырастить его так, как полагается. Наверное, в лесах севера. Хочу, чтобы ты была рядом.

Приеду в Капельшер 20 февраля.

Воре.

Она вернулась на работу 16 февраля, её приветствовали тортом, который она забрала домой и оставила в холодильнике до тех пор, пока он не испортился. Слишком много крема. Коллеги никогда раньше не были так расположены к ней, а она - никогда раньше не ощущала себя столь чуждой им. Её инстинкты не спали, и каждая фальшивая фраза резала ей слух.

Двадцатого февраля она остановила каждого мелкого нарушителя с утреннего парома, за что была вознаграждена с избытком злобными взглядами и неразборчивыми проклятиями. В этом было своё удовольствие.

Я здесь лишняя.

Он прибыл на вечернем пароме.

Как только он появился, она знала, что он что-то прячет, и даже знала что именно.

Ребёнка. Их ребёнка.

Она подняла доску стойки и двинулась ему на встречу.