Граница Света

На востоке начинала алеть заря, когда Гефестион наконец пришпорил коня. Спрыгнув на землю, он снял с седла свою едва живую пленницу и усадил ее на валун. Девушка не сопротивлялась и уже даже не молила о пощаде, а только тихо плакала, повторяя про себя слова молитвы.

Македонянин обессилено опустился перед ней на колени и снял с головы чалму. Его дрожащие пальцы потянулись к волосам девушки и убрали локоны, прилипшие к мокрым от слез щекам.

— Прости… — прошептал он. — Прости… я причинил тебе столько боли…

Она вздрогнула, подняла на него удивленный взгляд и тихо всхлипнула.

— Я обидел тебя… — продолжал шептать он. — Я тебя не слушал… Прости, пожалуйста…

Почувствовав, что с ним творится что-то неладное, девушка перестала дрожать всем телом и лишь удивленно смотрела на него.

— Дрипетис… — чуть слышно проговорил Гефестион. — Дрипетис…

— Меня зовут Зарема, — осторожно возразила она. — Ты… еще не успел меня обидеть.

— Прости… Прости меня, пожалуйста, — македонянин закрыл руками лицо. — Я — проклятый! Прости меня!

Девушка увидела, как его плечи затряслись от рыданий. Несколько минут она в нерешительности наблюдала за ним, не понимая, почему этот странный разбойник не убил ее и даже не надругался над ней, а лишь беспомощно плакал и молил о прощении. Затем ее рука осторожно потянулась к его упавшим на лицо волосам и коснулась темно-каштановых спутанных локонов. Почувствовав ее прикосновение, Гефестион вздрогнул и поднял голову.

— Я прогнал тебя… — снова сбивчиво заговорил он. — Я тебя не послушал…

Понимая, что он не в себе и что пытаться вернуть его к реальности бесполезно, дочь купца слабо улыбнулась сквозь слезы.

— Все будет хорошо, — тихо произнесла она, чувствуя, что больше не боится своего похитителя.

— Нет, — он покачал головой. — Мне нет спасения.

Македонянин резко придвинулся к ней, заставив девушку податься назад. Коснувшись пальцами ее щек, он начал что-то повторять на незнакомом ей языке. Зарема боялась даже шелохнуться и лишь испуганно смотрела в его большие голубые глаза, полные тоски и отчаяния. Наконец, словно очнувшись, он отпустил ее и уронил голову на грудь.

Несколько минут протекло в мучительном молчании. В это время солнце на горизонте уже встало и начинало припекать. Гефестион поднял глаза и обратил на свою пленницу измученный взор. Пелена, что заволокла его разум, наконец сходила, и он начинал понимать, что девушка, сидевшая перед ним — вовсе не была его женой. Он снова протянул руки и надел ей на голову упавший платок.

— Где твой отец? — тихо спросил он.

— Он в соседнем городе, отбирает товар, — тихо отозвалась Зарема.

— Если я отвезу тебя в тот город, ты сумеешь найти его сама?

— Да, — она закивала головой.

— Хорошо, — он кивнул, надевая чалму на голову. — Поднимайся.

Гефестион помог ей встать и усадил на своего коня. Несколько часов они скакали по пустыне, не обменявшись ни единым словом. Наконец, когда день уже начинал клониться к закату, македонянин остановил свою лошадь возле небольшого городка. Спрыгнув на землю, он помог Зареме слезть с седла.

— Здесь совсем близко, — он указал ей в направлении поселения. — Ты дойдешь за полчаса.

Она рассеянно кивнула.

— И еще, — Гефестион снял с пояса мешок со сто пятидесятью золотыми динарами и протянул его девушке. — Это деньги твоего отца. Верни их ему.

Зарема взяла деньги и с благодарностью посмотрела на него.

— Ты спас мне жизнь, — тихо произнесла она. — Спасибо тебе. Да хранит тебя Аллах.

Македонянин посмотрел на нее, с трудом соображая за что она его благодарит.

— Ты не причинял мне боли, — продолжала она. — Ты не обидел меня. Ты меня спас.

На ее лице заиграла нежная улыбка, и ему снова показалось, что он видит свою жену.

— Как тебя зовут? — с трудом спросил он.

— Зарема.

— Значит, ты не обижена на меня?

— Нет, — она покачала головой.

— Ну, хорошо, — Гефестион опустил глаза. — А теперь иди. Тебе надо успеть до темноты.

Дочь купца снова улыбнулась и, повернувшись, медленно пошла в сторону города. Македонянин долго наблюдал за ней, пока ее стройная фигурка не скрылась за городскими стенами, а потом вскочил на коня и галопом помчался в сгущающийся мрак. Он не знал, куда направляется, да и не желал этого знать. В его голове кружилась только одна мысль: Дрипетис простила его, она его простила…

Глава 15

Гарри отошел от окна и обвел взглядом свою комнату. Вряд ли она была похожа на покои хилиарха империи Александра Великого, скорее на берлогу сумасшедшего ученого. Повсюду лежали книги, исписанные блокноты, диски с программами, всякие устройства, которые он соорудил своими руками по надобности или просто чтобы развеять скуку, ручки, маркеры, чертежные приборы и прочая ерунда.