Граница вечности

Таня допечатывала третью статью, когда к ней подошел Петр Опоткин и начал читать готовый экземпляр, не выпуская сигарету изо рта. Главный редактор, человек резкого склада и с плохой кожей, родом из подмосковской деревни, Опоткин, в отличие от Даниила, был не профессиональным журналистом, а назначенным политическим надсмотрщиком. В его обязанности входило следить за тем, чтобы статьи отвечали установкам Кремля, и он соответствовал должности только своей непримиримой ортодоксальностью.

Он прочитал несколько первых страниц и сказал:

— Я же говорил не писать про холодную погоду.

Таня вздохнула.

— Петр, это статья о Сибири. Всем известно, что там холодно. Никого не введешь в заблуждение.

— Но здесь лишь об этом.

— Здесь о том, как находчивая молодая женщина из Москвы воспитывает семью в трудных условиях и это ей в радость.

Даниил выступил в разговор:

— Она права, Петр, — сказал он. — Если мы будем избегать упоминаний о холоде, люди поймут, что статья — полная туфта и не поверят ни единому слову.

— Мне все равно не нравится, — упрямо сказал Опоткин.

— Согласись, — упорствовал Даниил. — Таня делает это деликатно.

Опоткин задумался.

— Может быть, ты прав, — сказал он и бросил страницы на стол. — В субботу вечером у меня будут гости, — обратился он к Тане. — Дочь закончила школу. Не могла бы ты зайти с братом,

Объявленный карьерист, он приглашал к себе только видных и влиятельных людей, но на таких встречах они изнывали от скуки. Таня знала, что она может решать за брата.

— Я бы с радостью, и Димка тоже, но у нашей мамы день рождения, извини пожалуйста.

Опоткин обиделся.

— Очень плохо, — сказал он и ушел.

Когда он уже не мог услышать, Даниил произнес:

— Про день рождения матери — это правда?

— Нет.

— Он проверит.

— Тогда он поймет, что я вежливо отказалась, потому что не хотела идти.

— Тебе нужно бывать у него.

Таня не хотела спорить. Ее мысли были заняты более важными вещами. Ей нужно написать статью, уйти из редакции и спасти жизнь Устина Бодяна. Но Даниил хороший босс и либерально настроенный, поэтому она подавила свое нетерпение.

— Петру все равно, приду я к нему в гости или нет, — сказала она. — Ему нужен мой брат, который работает у Хрущева.

Таня привыкла, что люди пытаются завести с ней дружбу, поскольку у нее влиятельная семья. Ее покойный отец был полковником КГБ, а дядя Владимир — генерал в армейской разведке.

Даниил продолжал с журналистской настойчивостью:

— Петр уступил нам в том, что касается статей о Сибири. Тебе следует показать свою признательность.

— Я ненавижу его сборища. Его приятелем напиваются и начинают хватать чужих жен.

— Я не хочу, чтобы он имел зуб на тебя.

— А почему он должен иметь зуб на меня?

— Ты очень привлекательна, — Даниил не заигрывал с Таней, он жил вместе с другом, и она была уверена, что он один из тех, кого не влекут женщины. Он говорил прозаическим тоном. — Красивая, талантливая и — что хуже всего — молодая. Петр может очень просто возненавидеть тебя. Попытайся быть с ним жестче.

И Даниил удалился.

Таня осознавала, что он, вероятно, прав, но решила подумать об этом позже и снова сосредоточила свое внимание на машинке.

После полудня в столовой она взяла картофельный салат с прочной селедкой и перекусила за своим столом.

Вскоре она закончила третью статью и отдала страницы Даниилу.

— Я еду домой спать, — сказала она. — Пожалуйста, не звони.

— Молодчина, похвалил он ее за хорошую работу. — Отдыхай и ни о чем не думай.

Она положила блокнот в сумку и вышла из здания.

Сейчас ей нужно убедиться, что за ней никто не следит. Она устала, а значит, могла сделать глупые ошибки. Она волновалась.

Не останавливаясь у ближайшей автобусной остановки, она прошла несколько домов назад по этому маршруту и там села на автобус. Смысл заключался в том, что если бы кто — то за ней следил, он сделал бы то же самое.

Никто не следил.

Она сошла с автобуса у большого дореволюционного дворца, превращенного в жилой многоквартирный дом. Она обошла здание, но никто вроде не держал его под наблюдением. С волнением она еще раз прошла вокруг, чтобы убедиться. Затем она вошла в мрачный подъезд и поднялась на потрескавшейся мраморной лестнице в квартиру Василия Енкова.

В тот самый момент, когда она собиралась вставить ключ в замочную скважину, дверь открылась. В прихожей стояла стройная светловолосая девушка лет восемнадцати, а за ней Василий. Таня мысленно чертыхнулась. Было слишком поздно убегать или делать вид, что она идет в другую квартиру.

Блондинка взглянула на Таню жестким оценивающим взглядом, пробежав глазами по ее прическе, фигуре и одежде. Потом она поцеловала Василия в губы, бросила торжествующий взгляд на Таню и пошла вниз по лестнице.

Василию было тридцать лет, но он любил молоденьких девушек. Они липли к нему, потому что он был высок, энергичен и привлекателен, с густыми темными длинноватыми волосами и карими обаятельными глазами. Таня восхищалась им по совершенно другой причине: потому что он был ярким, смелым и первоклассным писателем.