Граница вечности

Избиратели пришли в бешенство. Они думали, что после «Уотергейта» ЦРУ обуздали. Но оно было явно бесконтрольно и платило монстру за массовые убийства.

В своем кабинете около десяти часов вечера Джордж закончил работу с бумагами, которые принес домой. Он завинтил колпачок авторучки и еще несколько минут продолжал сидеть в задумчивости.

Никто в комиссии конгресса по разведке не знал о полковнике Карранзе, как и в аналогичной комиссии сената. Застигнутые врасплох, там все пришли в недоумение. Предполагалось, что они будут осуществлять контроль над ЦРУ. Люди думали, что они виноваты в этой несуразице. Но что они могли сделать, если шпионы лгали им?

Он вздохнул и встал. Выключив свет, он вышел из кабинета и направился в комнату Джека. Мальчик крепко спал. Когда Джордж видел своего ребенка мирно спящим, ему казалось, что его сердце сейчас разорвется на части. Мягкая кожа Джека была на удивление темной, как у Джеки, хотя его предки по линии отца были белыми. К светлокожим людям в афроамериканской общине относились благосклонно, несмотря на разговоры о том, что чернокожие красивы. Но для Джорджа красивым был Джек. Голова его лежала на плюшевом мишке, как могло показаться, в неудобном положении. Джордж подсунул руку под голову мальчика, почувствовав мягкие локоны, как у него самого. Он чуточку приподнял голову Джека, осторожно вытащил мишку, а потом опустил ее на подушку. Джек даже не проснулся.

Джордж пошел на кухню, налил стакан молока и отнес его в спальню. Верина уже была в постели в ночной рубашке. Рядом с ней лежала куча журналов — она читала и смотрела телевизор одновременно. Выпив молоко, Джордж пошел в ванную и почистил зубы.

Отношения между супругами вроде бы немного улучшились. Теперь они редко занимались любовью, но Верина стала менее раздражительной. В сущности, она могла держать себя в руках чуть ли не месяц. Она много работала, зачастую до позднего вечера: вероятно, она испытывала большее удовольствие, когда работа была труднее.

Джордж снял рубашку и поднял крышку корзины для грязного белья. Он хотел бросить туда свою рубашку, когда его взгляд упал на нижнее белье Верины. Он увидел черный кружевной бюстгальтер и под стать ему трусики. Комплект казался новым, и он не помнил, чтобы видел жену в нем. Если она покупала сексуальное белье, то почему он не видел его? В этом отношении она никогда не была стеснительной.

Приглядевшись, он увидел нечто даже более странное: светлый волос.

Его охватил страх. В животе сделалось холодно. Он достал белье из корзины.

Принеся его в спальню, он произнес:

— Скажи, что я свихнулся.

— Ты свихнулся, — проговорила она, а потом увидела, что у него в руках. — Ты собираешься постирать мое белье? — усмехнулась она, но он почувствовал, что она нервничает.

— Красивое белье, — сказал он.

— Тебе повезло.

— Вот только я не видел его на тебе.

— Тебе не повезло.

— Но кто-то, наверное, видел.

— Конечно. Доктор Бернстайн.

— Доктор Бернстайн лысый. А на твоих трусах светлый волос.

Ее кожа цвета кофе со сливками побледнела, но она держалась вызывающе.

— Ну, Шерлок Холмс, какой ты делаешь из этого вывод?

— Что ты занималась сексом с мужчиной, у которого длинные светлые волосы.

— Почему это должен быть мужчина?

— Потому что тебе нравятся мужчины.

— Мне могут нравиться и девушки. Это модно. Теперь все бисексуалы.

Джорджу стало не по себе.

— Я вижу, ты не отрицаешь, что у тебя любовный роман.

— Какой ты догадливый.

Он покачал головой.

— Ты не принимаешь это всерьез.

— Вероятно.

— Так значит, ты признаешь это? С кем ты спишь?

— Не скажу, поэтому больше не спрашивай. Джордж едва сдерживал себя.

— Ты разговариваешь так, будто не сделала ничего дурного.

— Я не стану притворяться. Да, я встречаюсь с человеком, который мне нравится. Извини, что причинила тебе боль.

Джордж был совсем сбит с толку.

— Как это могло случиться так быстро?

— Это случилось постепенно. Мы женаты уже более пяти лет. — Розы увяли.

— Что я сделал не так?

— Женился на мне.

— Когда ты стала такой злой?

— Разве я злая? Мне просто все надоело.

— Что ты собираешься делать?

— Я не стану бросать его ради супружества, которое уже почти перестало существовать.

— Ты же знаешь, что я не могу согласиться с этим.

— Тогда уходи. Тебя никто не держит.

Джордж сел на пуфик перед ее туалетным столиком и закрыл лицо руками. Его вдруг захлестнула волна сильных чувств и унесла в далекое детство. Он вспомнил, как он переживал из-за того, что был единственным мальчиком в классе, который рос без отца. Он снова почувствовал мучившую его зависть, когда видел, как другие мальчики с отцами играют в мяч, меняют проколотую велосипедную шину, покупают бейсбольную биту, примеряют ботинки. Он снова кипел от злости к человеку, который в его глазах бросил их с матерыо, не питая никаких чувств ни к отдавшейся ему женщине, ни к родившемуся ребенку. Ему хотелось кричать, ударить Верину, рыдать.

Он нашел в себе силы снова заговорить.

— Я не оставлю Джека, — произнес он.

— Дело твое, — отозвалась Верина. Она выключила телевизор, сбросила журналы на пол, выключила настольную лампу и легла, отвернувшись от него.